К весне, точнее началу лета, весь район, прилежащий к зимней стоянке, положили на карту, в приметных местах сложили из камней пирамиды — гурии и стали готовиться к плаванию. Началось томительное ожидание. Только тридцатого июля вынесло лед из Хатангской губы, и "Якуцк" смог выйти на чистую воду. Однако в море он уткнулся в непроходимую перемычку. Тундра уже давно очистилась от снега, зацвели камнеломки, песцы разбойничали, нападая на сидящих на гнездах птиц, а море оставалось непроходимым, скованным стылым спокойствием зимы. Светило незаходящее солнце, слепило до рези в глазах, но не могло растопить полярные льды. Под его лучами они маслились, разукрашенные кружевом зеленых и голубых снежниц — лужиц и озерков талой воды, но стояли прочно, ожидая способных их разломать ветров. Те, что приходили со стороны океана, были не только бесполезны, но и угрожали дубель-шлюпке смертельной опасностью. Земля точно радовалась своему пробуждению и забыла о море. Прошел целый месяц, пока она вспомнила о нем и дунула на него своим теплом. Зашевелились льды, ломаясь на большие и малые поля, и потянулись к своим собратьям, дрейфующим далеко за горизонтом.
Айон (замерзшая снежница)
С попутным ветром судно резво пошло на север. Казалось, ничто не предвещало осложнений, но вскоре "Якуцк" уперся в кромку невзломанного льда. Она тянулась от самого берега на северо-восток значительно южнее мест, достигнутых экспедицией под командованием Прончищева. Зайдя с севера, ветер перешел в шторм.
Его силы ломают крепчайшие старые льды, выжимая их друг на друга, громоздя валы торошения и угрожая сжатием. Даже современные ледоколы порой становятся беспомощной игрушкой природы. Нелегко представить себе бедственное положение, в которое попала дубель-шлюпка.
Сперва появилась течь, а потом, через несколько дней борьбы за спасение судна, стало ясно, что надо срочно все выгружать на лед и переходить на недалекий берег. Покалеченный "Якуцк" продержался на плаву недолго и тридцать первого августа с раздробленным форпиком и выломанным форштевнем прекратил борьбу, уйдя под воду вместе с частью выгруженного имущества. Все же удалось многое спасти, с великим трудом и риском перетащив на сушу на сделанных из бревен и досок волокушах и собственных спинах. До предела измотанным людям надо было тут же сооружать подобие юрт и долбить в мерзлоте землянки. Плавник скоро весь сожгли. Пришлось таскать его издалека, выдирая из-под снега и смерзшегося песка и гальки. В это трудное время, единственный раз за все годы, многие пали духом, потеряв веру в спасение. Больше месяца бедовали люди, пока не кончился ледоход на реках и не сошла вода с низин. Наконец можно пытаться двигаться на юг. Отряд тащил с собой все, на что хватало сил: больных, оружие, боезапас, приборы, записи и остальное имущество. Несколько истощенных собак и не скользящие по голой тундре нарты были скорее обузой. Ночевали прямо на земле, если был плавник — у костров. Через пять суток добрели до летней стоянки промышленников "Конечное". У них оставили на поправку двенадцать больных. Обычная поварня — скорее нора, чем избушка, но с очагом и добрыми людьми — превратилась в лазарет. Остальные пошли дальше и наконец, уже при больших морозах, двадцать первого октября, подошли к Хатанге и добрались до своего зимовья на реке Блудной.
Сегодня нашей Арктики
Трудный период спасения кончился. Надо было готовить новое наступление на Арктику. На этот раз — без судна, с голыми руками, последнее — отчаянное! Предшествовавшие годы оказались разведкой боем. Неудача на этот раз грозит стать поражением. А впереди лежит неизвестная по своим размерам и протяженности на север земля. Местные называют ее Таймырским полуостровом, но нет очевидцев, видевших ее морскую границу. Как назвать людей, не павших духом в течение стольких лет испытаний?
Восьмого ноября тысяча семьсот сорокового года собрался консилиум. В нем участвовали — Лаптев, Челюскин, Чекин и Медведев, будущие начальники отрядов. Надо, как сказано в инструкции, за невозможностью проводить работу морем продолжать ее посуху. Решено ходить в маршруты зимой, так как летом передвигаться по тундре на нартах нельзя. Решение консилиума вместе с другими документами отправляется двадцать первого ноября с матросом Кузьмой Суторниным в Петербург, в Адмиралтейств-коллегию. Одновременно сообщалось, что свободные от работы люди будут направлены на Енисей, "в жилое место, где имеется довольно провианта, к тому же и места здоровые".