Ходить с судна на судно запрещено. По льду сейчас бродить небезопасно. Он не устоялся, а опыта у людей нет. Да и белый мишка может из-за тороса вывернуться. Следы его в разных местах виднеются. Кое-где их много. Наверное, топтался, принюхиваясь. Глядя с борта, один чудак сказал на полном серьезе, что это кто-то в калошах прогуливался. Неинтересно безоружному с обладателем таких калош повстречаться. Если не задерет, то уж напугает наверняка.
Однако что-то вроде намека на тропинку между судами стало появляться. Так посмотреть — вроде никого на снегу и нет, а с каждым днем тропинка все заметнее становится. Неудержимо стремление людей к общению. Поговорить, пофилософствовать, а то и пошутить со свежим человеком так и тянет. В обиходе появилось слово "сосед".
— Слыхали? У соседей говорят — будем с ними кинокартинами меняться.
Или:
— А у соседей радист вот что слышал…
Так и у меня завязалось знакомство с соседом — первым помощником капитана. Удивительный это был человек. Замечательный рассказчик, фантазер. В нем пропадал прекрасный писатель-очеркист. Когда он начинал свое повествование, подкрепляя его истинными происшествиями из своей жизни, слушатели переносились с края света в избранные рассказчиком места. Исчезали чувство отдаленности, тесноты каюты, и вместе с автором рассказа они оказывались в тропической бухте на шхуне, поставленной на карантин. Начинало казаться, что всех одолевает жара и берег с пальмами так близок. Надо только обмануть бдительность чиновников, и можно пойти по мягкому прибрежному песку и выкупаться в прохладном ручье. А то, вместе с рассказчиком, мы сидим на катере и гоняемся среди льдин за обезумевшим от холода упавшим в воду поросенком. Погоня длится долго, все ею увлечены, и наконец мы держим за сползающую робу товарища, поймавшего свою жертву за уши. Он не в силах втащить в катер трехпудового поросенка и так буксирует его, перевесившись за борт до самого судна…
Эти беседы сблизили нас на всю жизнь. Помогло нашему сближению еще одно обстоятельство — жена капитана соседнего судна, прекрасный врач, умело и быстро залечила подмороженную во время писания этюда руку, и, вставляя кисть в бинты, я вскоре смог наверстать упущенное. Нельзя сказать, что спускаться и подниматься с одной здоровой рукой по штормтрапу очень удобно. Особенно если он укреплен на носу возле якорного клюза и болтается во все стороны, как ему заблагорассудится. Прогулки по льду мы с первым помощником совершали вдвоем, так же как и экскурсии в лазарет.
Верхоянье. (Япония.)
Жизнь составлялась из дней, похожих один на другой. У всех хватало забот: у команды — по судну, у членов экспедиции — с собранными материалами, и наше спокойствие не нарушали мысли о возможной зимовке затертых льдами судов.
Однажды к нам пришли с Края Света чукчи. Попили чаю, поговорили. Им показали кино, и, довольные, они отправились к себе в поселок. Вскоре они пришли снова. Не поднимаясь на палубу, прыгая перед носом судна на льду, кричали нам:
— Сейчас крепко! Крепко! А завтра уходи. Не уйдешь — зимовать будешь!
Надо родиться в этом краю, унаследовать опыт предков, скопившийся за много поколений, чтобы научиться читать нужные тебе страницы в книге природы. Обитатели Края Света не ошиблись. На следующий день сжатие стало ослабевать, и вскоре ледоколы смогли двигаться. Медленно выходим мы за остров и берем курс на восток вдоль берегов, так образно названных их обитателями. Путь предстоит непростой. У нас погнуло баллер руля и срезало часть заклепок, а у другого судна обломало лопасти одного винта и повредило руль. Однако оба идем своим ходом. Правда, мы движемся в канале, который пробивает нам другой ледокол. Кругом сплошные ледовые поля без разводий. Горизонта не видно, он закрыт морозным туманом. В нем порой исчезает наш поводырь. На ночь останавливаемся. Однажды, белым днем, не разглядев в тумане, наползли на старую льдину и застряли. Пытались рвать ее аммоналом. Один за другим гремели взрывы. Долго сыпались осколки на палубу, но льдина не поддалась. Прошло много времени, пока удалось сползти с нее. Идем дальше с большим трудом. Наконец суда становятся рядом для ремонта. Но сделать практически ничего не удается — только потеряли время. Осторожно пускаемся в путь дальше. И тут у ведущего нас ледокола выходит из строя второй винт. Он становится совершенно беспомощным. Запасных винтов у него нет. Он отдал их незадолго перед тем своему собрату.