Потом Буров взял их обеих за плечи и как ни в чем не бывало вышел с ними в коридор.
Никто не знал, какой же выбор был им окончательно сделан.
Глава восьмая
ПОГАСШИЕ ФОНАРИ
«Милый, родной Буров!
Сегодня погас в небе первый термоядерный фонарь. Сегодня можно подвести итоги всему, что нас с тобой связывало.
Нет! Этому никогда нельзя подвести итоги!.. Недопустимо даже пользоваться этим холодным словом!
Погас в небе первый термоядерный фонарь. Их еще осталось одиннадцать. Они будут гаснуть один за другим, так же, как и первый… Сначала он потускнел, стал таким же медным, каким еще недавно было солнце. Одна из „дневных звезд“ уменьшалась в размерах, словно улетала в бесконечность. Она погасла… Казалось, она еще догорает в синеве, но ее уже не было.
Я была около университета. Меня часто влечет к этому месту. Конечно, я стояла около нашей баллюстрады… Словно сто лет назад смотрели мы отсюда с тобой, Буров, перед концом всего. Летнее солнце не могло тогда растопить ледяной хрусталь, сковавший каждую веточку, и бессильный солнечный свет лишь играл холодными огоньками по всему лесистому склону, ведшему к замерзшей реке.
Теперь лес спускался к воде зелеными волнами. Внизу была еще ночная тень. Первая из искусственных звезд гасла на рассвете. Я знала, когда это произойдет. И я хотела увидеть это именно отсюда…
Буров, мне очень много надо сказать тебе.
В тени за рекой в легкой дымке лежал огромный, еще не проснувшийся город. И только могучие столбы высотных зданий доставали небо. Как бы опережая время, они по-утреннему золотились в лучах солнца и его искусственного созвездия.
Когда погаснет последняя искусственная звезда и солнце станет прежним, ярким и жарким, меня уже не будет с тобой, Буров…
Конечно, ты удивишься, возмутишься, даже взорвешься. Сейчас ты подобен смерчу, все сметающему на пути. Но я уже не буду больше на нем, Буров. Я не сразу и не легко пришла к этому решению, я не знала, хватит ли у меня на это силы. Но я нашла в себе эту силу, Буров.
И не в том причина, что ты по ошибке выбрал себе помощницей для исследований в космосе Люду. Я сама настояла, чтобы она летела вместо меня… Я уже начала понимать, как должна поступить…
Меня уводит от тебя та же сила, то же неодолимое стремление, которое привело к тебе.
Буров, когда ты умирал, я рассказала тебе все… или мне казалось, что я рассказала… Возможно, ты не в состоянии был ни расслышать, ни понять всего. Потом, когда тебя уже не было, я ответила полной искренностью на проявленное ко мне доверие. Я рассказала все тем, кто сберег меня, поверив мне. Я рассказала, как в опасном и бессильном одиночестве, играя тройную роль, я хотела помочь осуществлению великой мечты, ее торжеству во всем мире. Только ослепленность авантюристической девчонки, какой я была когда-то, могла толкнуть меня на то, что я сделала. Буров, сейчас, когда ты здоров, когда ты после тех изменений, которые произошли в тебе, словно поднялся над своими современниками, сейчас ты, может быть, и не поймешь меня, как мог понять тогда, умирая… Я и сама уже не могу понять молодую американку русского происхождения, воспитанную в семье эмигрантов, получившую американское образование физика и решившую очень странным образом служить идее коммунизма. Меня бросает в холодный пот, когда я вспоминаю, как явилась в разведывательный оффис, с которым связал меня дед, бывший русский князь Шаховской. Я дала согласие стать разведчицей в коммунистическом стане. Я отчаянно шла на это, задумав обмануть всех, служить там идее коммунизма, дезинформировать врагов коммунизма, срывая их планы и расчеты. И я воображала, что моту это делать одна, на свой страх и риск, никому, решительно никому на свете не раскрывая своих замыслов, видя в том сущность подвига. Может быть, тебе, Буров, около которого я находилась как шпионка, но которому была предана всей душой, станут более понятны многое мои промахи, ошибки, нелогичные поступки…
Все спуталось, усложнилось, стало болезненным, Буров, еще потому, что я полюбила тебя.
Я пришла к тебе под двойной маской в поиске подвига. И я ухожу теперь от тебя без всяких масок, Буров, найдя подвиг, который должна совершить. Может быть, сделанное подле тебя было еще не полным подвигом. Настоящий подвиг, такой же незаметный, но еще более трудный, лишь сейчас зовет меня. И он требует жертв, Буров.
Первой жертвой стало то, что меня не было с тобой в вашей космической лаборатории. Как много тебе удается, Буров!..
Я представляю вас с Люд, плавающими в вашей наблюдательной кабине, увлеченными исследованием, даже забывшими условия, в каких оно проводится. Ведь ты испытал там невесомость, Буров! Ты мог проверить свою память предков!..