XLIII
Что бы на мнил скупец иной,Нам жизнь дается лишь на миг.Мы все у смерти под косой.Вот и утешься тем, старик.Ты встарь изрядный был шутникИ зло высмеивал других,А, поседев, и сам привыкСносить молчком насмешки их.
XLIV
Ты, забавлявший встарь народ,Стал скучен всем невероятно:Ты - обезьяна, ты - урод,Общаться с коим неприятно.Молчишь - осудят многократно,Ославив чванным стариком;Раскроешь рот - поймут превратноИ скажут: «Ослабел умом».
XLV
Теперь с сумой ходить тебеИ кланяться за каждый грошДа слать проклятия судьбеЗа то, что ты еще живешь,Хоть жить давно уж невтерпеж.Когда б не знал ты, что навекЗа это в ад отсель пойдешь,Ты сам бы дни свои пресек.
XLVI
Удел старух еще убоже:Краса ушла, богатства нет,И спрос на тех, кто помоложе.Вот и грустят они, что летИм слишком мало на расцветВсевышний соизволил дать,Но Бог немотствует в ответ -Не знает Он, что им сказать.
ЖАЛОБЫ ПРИГОЖЕЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ
Хранился в памяти моейПлач Оружейницы Пригожей.Вновь стать такой хотелось ей,Какой она была моложе.«Ах, старость подлая, за что жеМеня так быстро ты сгубила?Как жить, коль я с мощами схожа,А все ж боюсь сойти в могилу?
Я без зазрения вертелаПопом, писцом, купцом любым -Их так мое прельщало тело,Что с любострастием слепымОни, глупцы, добром своимПожертвовать мне были рады,Но не всегда дарила имЯ то, чего мужчине надо.
Была горда я до того,Что многих сдуру отшивалаИ тратила на одногоДоход, который добывала,А плут за то, что отдавалаЕму сполна я всю себя,Мне ставил фонари, бывало,Лишь деньги - не меня любя.
Как позволяла, не пойму,Я нагло помыкать собоюЗа редкий поцелуй емуПрощая грубость, брань, побоиИ поношение любое?Досель о нем мне по ночамГрустить назначено судьбою.А что в итоге? Грех и срам.
Он мертв давно - уж тридцать лет,А мне досталась доля злая:Надежд на счастье больше нет,Ушла моя краса былая.Стыжусь раздеться догола я:Что я теперь? Мешок с костями,И страх сама в себя вселяю,И от тоски давлюсь слезами.
Где брови-арки, чистый лоб,Глаза пленявший белизной,И золотых волос потоп,И взор, в сердца струивший знойСвоею дерзостью шальной,И нос, не длинный, не короткий,И рот, что ал, как мак степной,И ямочка на подбородке?
Где гибкость рук моих точеных,И пышность соками налитойГруди, приманки для влюбленных,И зад упругий, крепко сбитый,Встарь намахавшийся досыта,И сладостный заветный клад,Меж двух мясистых ляжек скрытый,И вкруг него цветущий сад?
Лоб сморщен, голова седа,Облезли брови, взгляд поблек,Хоть блеском в прошлые годаК себе торговцев многих влек,В ушах и на щеках пушокЩетиною сменился грубой,Нос изогнулся, как крючок,Беззубы десны, ссохлись губы.
Вот участь красоты на свете:Свело дугой персты-ледяшки,Повисли руки, словно плети,С мочалой сходствуют кудряшки,Сгнил сад любви - там запах тяжкий,Обмякли и пожухли сиськи,И ляжки больше уж не ляжки,А съежившиеся сосиски.
Так, сев на корточки кружком,Зимой холодной разговорыМы, дуры старые, ведемПро золотую нашу пору.Вмиг отгорел огонь, которыйМы сглупу развели столь рано.Оскудевает слишком скороТот, кто щедрит не в меру рьяно».
БАЛЛАДА-СОВЕТ ПРИГОЖЕЙ ОРУЖЕЙНИЦЫ ГУЛЯЩИМ ДЕВКАМ
Не отвергайте беспричинноНебесполезного советаТы, кошелечница Катрина,И ты, ткачиха Гийеметта.Всю ночь ловите до рассветаПоклонников любого сорта -Желанны вы лишь в дни расцвета:На торг нейдут с монетой стертой.
Пусть грубы, скупы, злы мужчины -Зря, Бланш-башмачница, не сетуйИ с кротостию голубинойСлужи им, шляпница Жаннетта.Ведь чуть для вас минует лето,Вы не годны уже ни к черту,Как клирик, что презрел обеты: