Вопреки запаху, Териан порадовался, что Реви' стошнило именно в тот момент.
Теперь у него не только имелась надежда, что его друг проспит всю ночь, но ещё и меньше поводов для беспокойства, что его друг может задохнуться во сне, если Териан оставит его одного.
Териан умудрился влить в него немного воды перед тем, как он во второй раз закрыл глаза. Теперь Реви' лежал на боку, отключившись, без ботинок и рубашки. Его черные волосы были влажными, прилипшими к шее и голове, но более-менее чистыми.
Териан видел, как Нара смотрела на тело Реви', пока тот спал.
Ревность пронеслась сквозь него, пока он наблюдал за её взглядом.
Она почувствовала это настолько, чтобы рассмеяться, затем принялась снимать с себя одежду — что отвлекло Териана от иррационального прилива собственничества, завладевшего им в те несколько секунд. Ну, в итоге это его отвлекло. То чувство поначалу задержалось в свете Териана, заставив его нахмуриться.
Женщины любили Реви'. Всегда любили.
Ему придётся привыкнуть к этому, если он заберёт Нару с ними.
К слову говоря, ему придётся всерьёз побеседовать со своим другом, когда тот проснётся, потому что Реви' любил пофлиртовать. Странно, но в состоянии депрессии, как сейчас, он ещё сильнее склонен к этому — так что Териан намеревался кристально ясно дать понять другому видящему, что Нара недоступна.
Как только она сняла платье, он совершенно забыл о своём друге.
Её изгибы приобрели пышность, как случалось у женщин-видящих после восьмидесятого года жизни.
Она также стала выше.
У Нары, которую он помнил со школьных лет, были мальчишеские бедра, почти полностью отсутствовала задница и грудь, а руки и ноги походили на палки, потому что в те дни, в конце Первой Мировой Войны, никогда не хватало еды. Она была тоненькой и миниатюрной, гибкой и шустрой на своих ножках, с резким смехом, улыбкой и большими глазами. Она была взрывом света, и чем-то большим.
Она была красива для него тогда.
Она всегда была для него красивой — но она не выглядела как взрослая женщина-видящая.
Теперь, даже недоедая из-за войны и, скорее всего, «мотивации» её человеческих хозяев продолжать работать, её тело обладало большими изгибами, чем он помнил. Её грудь сделалась в два, если не в три раза больше, чем он помнил. Её бедра приобрели изгибы, её ноги, даже её руки.
— Gaos, — пробормотал Териан, опускаясь взглядом по её обтянутым чулками ногам.
Её свет был прежним.
Его воспоминания не передавали адекватно то пламя, которое представлял собой её свет.
Он притягивал Териана, усиливая его секс-боль как наркотик, заставляя его дыхание вырываться короткими вздохами ещё до того, как он наполовину разделся. Териан все ещё расстёгивал ремень, когда приблизился к Наре на кровати, а затем попытался решить, о чем же её попросить, потому что внезапно почувствовал себя очень странно.
Не так он подходил к сексу последние несколько лет. В большинстве случаев это подразумевало подталкивать людей своим разумом и брать то, что ему хотелось, где и как ему хотелось.
Иногда это подразумевало оплату, но часто это напоминало нечто близкое к мести.
Более того, за последние несколько лет он чаще бывал с мужчинами, чем с женщинами — определённо чаще после начала войны. На фронте было не так-то много женщин-видящих, а видящие, в отличие от людей, не дискриминировали партнёров по полу, когда дело касалось секса.
Видящие в любом случае больше хотели света видящего, нежели тела, так что пока тело представляло собой приятную эстетику, оно выступало второстепенным фактором.
В любом случае, видящие обычно занимались этим не так.
Но с другой стороны, с тех пор, как они влились в человеческую цивилизацию, все изменилось.
В традиционной культуре видящих мужчины ждали, что женщины будут агрессорами.
Но теперь и он, и Нара жили среди людей. Ожидала ли она от него поведения человеческого мужчины? Оскорбит ли её такое поведение? Оскорбит ли её, если он поведёт себя противоположным образом? Теперь она тоже торговала; он не хотел оскорбить её, даже не считая того, как они знали друг друга.
Большинство видящих оказались вынуждены заниматься такой работой со времён Первого Контакта.
Существовало негласное правило, что их нельзя порицать или оскорблять за любую работу сексуального характера, будь то работа на людей или на других видящих — ни при каких условиях, ни по каким причинам.