V.
Один на холодной земле он лежал,
Листья сухие в горсти он держал,
Гибельным счастьем теперь поражен,
Поцелуем эльфийским заворожен,
Видел он ныне во мраке опять
Свет, что во тьме будет вечно сиять,
Ту красоту, что вовек не уйдет,
Когда пепел холодный на землю падет.
В глубокие бездны утянут был сном,
И волны тумана сомкнулись на нем,
Гибельным горем захлестнут он был,
Встреча кратка была, не было сил;
Тень, аромат этот дивный и свет,
Растаяв, исчезли, и больше их нет.
Как камень, холодного, и одного,
На голом холме день увидел его.
- Куда ты исчезла? Кругом пустота,
Холоден воздух и днем темнота!
Куда же ушла ты, Тинувиэль?
Звезда путеводная! Чистая трель!
Эльфийский цветок, чья безмерна краса
Для смертного сердца! Пусты все леса!
Леса опустели! - вскочил он тогда. -
Весна умерла, умерла навсегда!
По тропам безумья он долго бродил,
И, словно внезапно ослепший, ходил,
И, шаря руками, во тьме он искал
Спрятанный свет, что в ночи потерял.
И в горе жестоком так Берен платил
За жребий, что рок на него возложил,
Бессмертна была ведь любовь Лутиэн,
Что даровал бы ей смертный взамен?
Бессмертная, в сети шагнула она,
Смерть его с ним разделила до дна;
Рок их единою цепью сковал,
Смертную боль и любовь даровал.
Шаги ее все же вернулпэись опять,
Когда в небесах начинало пылать
Звездное пламя; сияющий свет
В глазах у нее отражался в ответ,
И аромат заструился с волос
Эльфийской долины, трепещущих роз.
Так Лутиэн, кого смерть и стрела
Силой вовек удержать не могла,
Кого не удержат и цепи оков,
На тихий его возвратилася зов;
Так руки свои они вместе сплели
В Белерианде, в далекой дали;
И в давние годы, сквозь вечера тьму,
Она в этих чарах приникла к нему,
Главу его ныне склонила на грудь,
Чтоб мог от усталости он отдохнуть.
Тинувиэль! Ах! Лутиэн!
В мрачный зачем ты торопишься плен,
Танцующим шагом, с сияньем в глазах,
С мерцанием сумерек на небесах?
С закатом искала его каждый день,
И не покидала, пока была тень
И звезды не гасли в ночи, и пока
День не мерцал уже издалека.
Взлетела в туманной ночи она вдруг,
И в танце ее словно лился испуг;
Не мог он ее удержать и поймать,
И стала со смехом она укорять:
- Танцуй со мной, Берен, я научу!
Как ты танцуешь, взглянуть я хочу.
Пусть же стопы твои станут легки,
Горы прошел ты, что так высоки,
Вершинами неба встречают огни,
Без буков и вязов стоят там они.
И новой науки так Берен испил,
Искусство он то в Дориате учил;
Был он свободен, и свет в нем горел,
Зреньем волшебным на мир он смотрел;
Они так скользили и двигались в лад,
Он в танце свободном не видел преград;
Источником чистым бежал его смех,
Без музыки пел он не хуже всех тех,
Что в Дориате скитались в лесах,
Где вечно поляны и тропы в цветах.
И к золоту лета катится уж год,
И в лето весна превратится вот-вот.
И час за часом так прочь улетал,
Пока, весь горя, Даэрон наблюдал,
Скрываясь во мраке сплетенных ветвей,
Он видел под кровом весенних ночей,
Как путь под луною в ночи их лежал,
Как в танце двоих лунный свет провожал,
И тени двоих освещала луна,
Где раньше всегда танцевала одна.
- Ты мне ненавистна, деревьев страна!
Пусть тишиною ты будешь полна!
Флейта моя из руки пусть падет,
Пусть радость из Белерианда уйдет;
Пусть музыка с песнями стихнут кругом,
Застынет пусть все в этом мире лесном!
Казалось, что пала на лес тишина,
Ожиданьем наполнила воздух она;
Тингола народ в изумлении был
И так королю своему говорил:
- Чары молчания кто здесь создал?
Кто Даэронову флейту сковал?
Кажется, тише и птицы поют;
Эсгалдуина воды бесшумно бегут;
Листья в ветвях лишь едва шелестят,
Беззвучно стрекозы над нами летят!
Глаза Лутиэн отвела тут же прочь,
И королева взглянула на дочь.
Но в удивленье послал тут Тингол
За Даэроном, и сразу пошел
И сел на холме под покровом ветвей,
На троне зеленом у серых корней,
Корней Хирилорн, королевы лесной,
Что ствол средь дерев поднимала тройной,
Ветвями она затмевала простор,
И листьев таких не бывает с тех пор.
Она у реки Эсгалдуин стояла,
Где по обрыву дорога сбегала
К хранимым пещерам и крепким вратам,
И вход в Менегрот открывается там.
Сидел там Тингол, и была тишина,
Лишь звуком шагов нарушалась она;
Флейты, и песни, и птицы молчали,
Листья в ветвях на ветру не шуршали;
Придя, ничего Даэрон не сказал,
В молчании он средь народа стоял.
- Ты мудр, Даэрон, - ему молвил Тингол, -
Музыку в наши края ты привел,
Все, что случается ночью и днем,
Все понимаешь и знаешь о том.
Что за судьбу тишина та несет?
Воздух не трубного зова ли ждет,
Или призывов леса ждут других?
Быть может, Таурос от врат тех своих,
Дивных чертогов, бог мудрый лесной
Поскачет, блистая, отринув покой,
Быть может, и трубы ему затрубят,
Зеленые всадники следом помчат,
Вдруг он оставит святые плоды,
Леса изумрудные, света сады?
Быть может, и знак от него прилетит
На Западном ветре, и тихо стоит
Лес в ожиданье призыва того,
Пока трубный зов не дойдет до него,
Чтобы в ответ Эннорат задрожал.
Было бы так! Долгий срок пробежал,
Когда Нахара видела эта страна,
И миром тогда наслаждалась она,
Пока в Эльдамаре мятеж не возник,
За Морготом вслед в наши земли проник,
Смогли те князья лишь войну принести.
Не Таурос ли хочет на помощь прийти?
Кто же придет тогда, если не он?
- Он не придет! - отвечал Даэрон. -
Берег святой не покинет пока,
Где Внешнее Море грохочет века,
Пока не свершатся здесь злые дела,
И первое зло уж весна принесла.
Здесь гость. Все и вправду застыло кругом,
Но лишь изумленье в просторе лесном,
И странные вещи скрывает та мгла -
Хоть не видит король, королева б могла,
И дева, конечно уж, знает, поверь,
Кто рядом с нею блуждает теперь!
- Загадка твоя совершенно ясна, -
Промолвил король, - но ты все же сполна
Ее соизволь мне немедля раскрыть!
Кто мою ярость сумел заслужить?
Как же прошел он лесною тропой,
Тот, кто и буку и вязу чужой?
На Лутиэн тут взглянул Даэрон,
И больше ни слова не вымолвил он,
Ни слова он больше уже не сказал,
Хоть яростью страшной Тингол воспылал.
Но легко Лутиэн тут шагнула вперед:
- На Севере край за горами есть тот,
Отец мой, и край тот, стеная, лежит,
Под Моргота страшной рукою дрожит.
Оттуда уставший добрался сюда
С войною и мукой, дал клятву тогда,
Что будет сражаться, пока хватит сил,
Последний наследник Беора он был,
В песнях повсюду поется о том,
Песни слышны в королевстве твоем,
Что эхом доходят и к нам из-за гор,
Воистину тот человек до сих пор
Не скованный цепью, не связанный злом,
Он сердцем свободен и с чистым мечом.
Со злом он не связан под сводами мира -