Это был своенравный народ со своими, дикарскими законами. Для них набеги на чужие земли, убийства, захват в рабство и грабёж были чем-то само собой разумеющимся. Что же касается женщин… Тех, которых дикари захватывали, и за людей-то не считали. Скорей уж это были трофеи. Их «делили» между собой и брали под открытым небом, на глазах у всего своего клана, а, удовлетворив свою похоть, бросали их на произвол судьбы. Но то были невольницы. У дикарей были и так называемые «степные жёны», которые всюду следовали за своими мужчинами, и с ними обращались совсем по-другому. Можно сказать, держали в ежовых рукавицах, приучали к покорности, хозяйственности и супружеской верности. Именно это и привлекло внимание Берина. Он решил, что становление степной женой исправит нрав его дочурки. Её вульгарность и разврат были ему ненавистны, вопреки тому, что он сам их в ней посеял.
Нирит, естественно, была не по душе жизнь степной жены, как и её будущий муж. Она виделась с ним лишь дважды, но и этого было достаточно, чтобы оставить неизгладимое впечатление. Это был грубый, молчаливый мужчина, не понимавший ни слова на её родном языке, заросший жёстким чёрным волосом и походивший обезьяну больше, чем на человека. И это за ним она должна будет таскаться по степям вдали от дома под палящим солнцем? Ждать его в духоте шатра? Греть его ложе по ночам? Она-то? Свободолюбивая, дерзкая принцесса, которую будто поцеловало само пламя? Она, меняющая любовников и любовниц, будто перчатки? Если это и была всего лишь отцовская шутка, то ужасно несмешная и порядком затянувшаяся.
— Скажите, хотели бы Вы сами вершить свою судьбу? — неожиданно спросил Хавир, взглянув на неё так пристально, что у девушки по спине пробежал холодок.
— Конечно, но…
— И на многое ли Вы ради этого готовы? — по тому, как хозяин борделя понизил тон, рыжевласка поняла, что от её ответа многое зависит. Собрав волю в кулак, она произнесла ровным голосом:
— На всё.
— Если это действительно так, у Вас, возможно, есть шанс отвоевать свою свободу, — Хавир осмотрелся по сторонам и подался вперёд, наклонившись поближе к Нирит. — Известно ли Вам, что согласно воле нашего обожаемого короля на данный момент именно Вы являетесь наследницей престола? В случае его кончины всё достанется Вам.
Было видно, что владелец столичного публичного дома насладился искренним удивлением, вспыхнувшим в глазах принцессы. Женщин, обычно, объявляли наследницами лишь в случае отсутствия прямых потомков мужского пола, а у Берина помимо Нирит имелся сын.
— А как же Валеил? Его любовь и преданность отцу не знают границ, и по всем законам именно он наследник престола!
— Принцесса, Вы забываетесь, — Хавир хитро ухмыльнулся. — Король, несомненно, любит своего сына. Но в Вас он влюблён, хотя гордость не позволяет ему этого признать. А любовь и влюблённость это две совершенно разные вещи.
— …И что с того? Зная отца, мне недолго осталось быть наследницей. Выдав меня за предводителя дикарей, он сразу лишит меня этой привилегии, дабы степные варвары не имели никаких притязаний на трон.
— Если, конечно, с королём ничего не случится до Вашей свадьбы, и Вы не унаследуете престол. — У Нирит перехватило дыхание. Теперь уже она заметалась взглядом из стороны в сторону, боясь, как бы их никто не подслушал.
— Ты намекаешь на цареубийство? — последнее слово принцесса произнесла одними губами.
— Неужели сами Вы никогда об этом не задумывались?
Нирит потупила взгляд. Как ни стыдно это признавать, она действительно уже помышляла о покушении на жизнь отца. Если, конечно, человек, изнасиловавший родную дочь, заслуживал право называться отцом. По мнению принцессы, он был достоин лишь ненависти. Ненависти и смерти… Однако у неё было время всё спланировать и обдумать, и в итоге она пришла к выводу, что её затея с убийством неосуществима.
— Моего отца везде сопровождает королевская стража. Он никогда не остаётся один.
— Ошибаетесь. Есть одно место, где король остаётся наедине с самим собой — его покои. Насколько я знаю, наша прекрасная королева уже много лет не греет его ложе. Не обижайтесь, но для Вас отцовские покои всегда открыты. — Нирит не сдержала горькую улыбку. Конечно, она не обидится. Какой смысл обижаться на правду?
— И что ты предлагаешь? Мне прокрасться в покои отца с кинжалом наперевес?
— Ну, зачем же с кинжалом? — Хавир запустил руку в карман и протянул удивлённой принцессе небольшой мешочек, завязанный тонким чёрным шнурком.
Развязав его, рыжевласка заглянула внутрь и обнаружила в мешочке с дюжину маленьких мутно-розовых «зёрнышек», похожих на морскую соль. Она подняла непонимающий взгляд на мужчину.
— Яд? — Хавир покачал головой.
— Колотые раны на теле короля вызовут подозрения, а следы любого яда смогут обнаружить многочисленные мейстеры. Знайте же, что жизнь отнимают не только при помощи стали и яда. Порой смерть приходит неожиданно, например, в момент высшего наслаждения, — владелец борделя указал взглядом на мешочек с розовыми зёрнышками. — Это средство используют на Востоке. Оно дарует необычайную половую силу и обостряет ощущения, но с ним нужно быть осторожным. Восточные жрицы любви в ходе некоторых своих ритуалов принимают его и придаются плотским утехам до самой смерти, принося себя в жертву своим любвеобильным, но жестоким Богам. Понимаете, к чему я веду? Даже молодые сердца, порой, не выдерживают нагрузок, оказываемых этим афродизиаком. Что же касается пожилых… Помнится, вашему отцу скоро исполнится сорок пять? Умереть в постели, придаваясь любви — о таком многие мужчины мечтают.
— …Как им пользоваться? — тихо спросила Нирит, не сводя взгляда с розовых зёрнышек.
— Можно просто проглотить пару зёрнышек, но думаю, что в данном случае лучше всего будет разбавить их с какой-нибудь жидкостью. Думаю, вино подойдёт лучше всего.
***
Берин сидел за одним из нескольких сдвинутых вместе дубовых столов и теребил длинные, густые бакенбарды с редкой проседью. На нём бардовый королевский кафтан с золотыми застёжками, штаны и сапоги из дорогой кожи.
В эту самую минуту обеденный зал его дворца вмещал в себя больше сотни голодных гостей из знатных домов, собравшихся, чтобы поучаствовать в турнире и теперь отмечавших его завершение. По нему разносились их голоса и мягкие звуки арфы и песен.
Молодые рыцари, победившие в своих поединках, распевали праздные песни, а проигравшие топили горе в вине. Оруженосцы, отличившиеся в ходе турнира, мечтательно улыбались, представляя, как в скором времени и они обзаведутся собственными подручными и покроют себя славой в следующем турнире. Подвыпившие лорды о чём-то друг с другом спорили и бранились, грозя друг другу окороками и проливая вино почём зря. Развязывая застольные войны. Грузный седой мужчина, перебравший с вином, взобрался на стол и начал подражать звукам, издаваемым животными. Гостям это понравилось. Они подкидывали ему идеи, а он без устали кукарекал, мычал и выл, вызывая всеобщий смех. Лишь король оставался серьёзным и угрюмым.
Он ждал, когда же явится Нирит. Она никогда не упускала возможности позлить отца заигрываниями с гостями на таких вот сборищах, и Берин не сомневался в том, что сегодняшний день не станет исключением. Кроме того в последнее время девушка вела себя довольно странно. Меньше перечила ему, улыбалась, строила глазки. Всё это казалось королю ужасно подозрительным.
Вскоре рыжевласка и вправду явилась, но ей всё равно удалось обескуражить отца, да и добрую половину его гостей. Даже пьяный кукарекавший лорд, завидев её, затих. Что же касается Берина, он и представить себе не мог, что внешний вид женщины может столь изящно сочетать развратность девушки из публичного дома и изящество благородной леди. Её платье, несомненно, было пошито искусными мастерами и с одной стороны соответствовало всем стандартам наряда, присущего принцессе, но в то же время подчёркивало все её прелести и приковывало к ним взгляды. Ткань плотно прилегала к точёной фигуре, декольте придавало маленьким грудкам более отчётливую и соблазнительную форму, а одни только бёдра, казалось, способны были покорить всех мужчин в этом зале. Лазурные глаза Нирит были одновременно холодны, как лёд, и полны летнего, юного тепла и игривости. На ней были кольца, серьги, изумрудное ожерелье, а в аккуратно уложенных, смазанных благоухающим маслом коротких локонах цвета огня была заколка, украшенная розой из драгоценных камней, но даже драгоценности сочетали в себе некую двойственность.