— Нельзя винить медведя за попытку. Поскольку я не получаю награды за свой подвиг, давай посмотрим, что внутри.
— Ты такой идиот.
Но, тем не менее, его неожиданная галантность понравилась ей — и его предположение раздеться вместе согрело ее лучше, чем глоток бренди холодной зимней ночью.
Мужчина поставил коробку на ее стол, и Джесси заглянула, чтобы увидеть пакет «зиплок», наполненный печеньем.
— Зачем кому-то посылать нам печенье анонимно? — размышляла она.
— Потому что кто-то любит нас и хочет сказать «спасибо» за отличную работу?
— Или хочет отравить нас.
— Всегда такая пессимистка, — упрекнул он.
— Я предпочитаю называть это осторожностью, — заявила девушка, поднимая пакет и поднося его, чтобы посмотреть над люминесцентной лампой. Честно говоря, она не знала, что искала. Она не была химиком или даже пекарем, хотя Джесси и Бетти Крокер отлично ладили. Положив печенье, она наклонилась, чтобы открыть нижний ящик и вытащить конверт.
— Что ты делаешь? — спросил Мейсон.
— Посылаю его людям, которые смогут проверить. Я занимаюсь электроникой и тому подобным, а не хлебобулочными изделиями.
— Но это займет слишком много времени.
— У тебя есть другой план? — спросила она, просматривая список контактов в поисках адреса лаборатории.
— Да.
Шорох пакета был единственным предупреждением, которое она получила. Джесси повернулась и разинула рот в удивлении и ужасе, увидев, как Мейсон засунул в рот печенье.
— Ты с ума сошел? — выкрикнула она.
Паника захватывала девушку, пока он задумчиво жевал печенье.
— Ммм. Насколько я могу понять, я был прав — шоколад, изюм, овсянка, ну, и намек на корицу. Они на самом деле очень хороши, — мужчина закинул еще печенье в рот.
— Мейсон.
Она почти простонала его имя, пока он съел еще одну, возможно, отравленную печеньку.
— Ты самоубийца? Да?
— О, поживу еще немного, Джесси. Не все — ловушка.
— Говорит человек, которому осталось жить, возможно, меньше минуты.
Его глаза встретились с ее, и в них вспыхнула страсть.
— Ну, если я помру, то разве ты не должна подарить умирающему человеку последний поцелуй?
— Не время доставать меня, — но Джесси не могла не посмотреть на его рот, голод вторгался в ее мысли — и желание снова попробовать его губы.
Он опустился на колени, оказавшись чуть ниже уровня ее лица, и посмотрел на нее.
— Я думаю, что это идеальное время. На самом деле, я, кажется, чувствую слабость. Быстро, поцелуй меня, Джесси. Дай умирающему медведю что-то, ради чего нужно жить.
Он даже сымитировал удушье в конце своей просьбы.
Она бы сказала «нет». Вероятнее всего. Но он наклонился ближе, прежде чем девушка смогла возразить, и завладел ее ртом, на самом деле, больше, чем завладел, поработил.
Абсолютно. Полностью. Восхитительно.
«О, просто божественно».
Его губы прижались к ее губам, двигаясь так, как она никогда не представляла себе возможным, втягивая и покусывая чувствительную кожу. Она ахнула от потрясения, из-за желания, наполнившего ее от его прикосновений, и медведь воспользовался этим.
Скользя своим языком в ее рот, он дал почувствовать сладость шоколадного печенья.
Мейсон попробовал ее и позволил своему языку танцевать вдоль ее.
Джесси не помнила, как соскользнула со стула или как оказалась у него на коленях, ее ноги обхватили торс Мейсона, а его руки обхватили ее ягодицы.
Не то чтобы она беспокоилась об этом, потому что целовала его в ответ со всей неистовостью, которую сама от себя не ожидала. С потребностью, которой никогда раньше не испытывала. С каждой чувственной лаской, с каждым эротическим движением языка, с каждым жаждущим прикосновением она забывала обо всем, кроме того, что мог дать ей Мейсон.
Ее пальцы запутались в его волосах, притягивая ближе. Жар захватил ее, заставляя все ее тело дрожать, а виски — заныть. Ее щелочка увлажнилась в ожидании. Как она могла не увлажниться, если его твердая выпуклость терлась об нее, обещая восторг, демонстрируя такое страстное желание?
Мужчина отстранился, и она издала возглас недовольства, прежде чем открыть глаза. Веки от страсти налились тяжестью.
— Мы должны остановиться, — простонал он, продолжая массировать ее ягодицы руками.
— Что? — его комментарий не имел никакого смысла, ведь она чувствовала, как его член все еще прижимается к ее промежности.
Девушка не хотела останавливаться, не тогда, когда все ее тело кричало, что взорвется, если не закончит то, что они начали.