– Я не верю тебе.
– Я не вру. Ты особенная, Джесси.
– Не делай этого, – она дико затрясла головой, пытаясь опровергнуть его, конечно, ложное заявление.
– Чего не делать? Не говорить, что я приходил, потому что ты нравишься мне? Не говорить, что я не могу перестать думать о тебе? Скажи мне, что ты не чувствуешь то же самое. Что ты не думаешь обо мне, когда одна. Давай, спорим, не сможешь?
Как он узнал? Ее чувства к нему были так заметны?
– Я признаю, что ты заводишь меня, но я не раздвигаю ноги для шестидесятисекундного пыхтения только потому, что ты делаешь меня влажной.
– Во-первых, когда мы займемся любовью, это продлится больше минуты, и ты будешь выкрикивать мое имя даже еще до того, как я войду. Это обещание.
– Значит, ты бы подарил мне оргазм. Юху. Я могу сделать это сама, и угадай, что? На следующий день мне не нужно беспокоиться о том, что меня бросят.
Раздражение стало затмевать страсть на его лице.
– Черт возьми, какую часть в словах «я хочу от тебя больше, чем просто секс» ты не понимаешь? Дай мне шанс. Неужели это так сложно?
– Я все еще помолвлена, или ты забыл?
– Да, я забыл, потому что любой идиот увидит, что ты его не любишь. Чего я не понимаю, так это того, что если тебе безразличен твой жених, почему не бросишь его?
Действительно, почему?
– Это сложно.
– Так объясни.
– Я – лебедь.
Слабое оправдание, из-за которого он нахмурился.
– Хрень. А я – медведь. Нет никакого закона, запрещающего нам быть вместе.
Она покусывала нижнюю губу. Сколько она должна ему сказать? Только Хлоя знала о ее фактическом ранге в стае.
– Я не просто лебедь. Я принцесса–лебедь.
Мейсон моргнул. Осмотрел ее сверху вниз, затем снова моргнул, прежде чем разразиться громким смехом.
– Что тут смешного? – спросила Джесси, положив руки на бедра.
– Да ладно. Принцесса-лебедь? Ты не могла придумать лучшего оправдания? Может быть, что-то более правдоподобное?
– Но это правда. Мой папа – король–лебедь, что делает меня принцессой, и поэтому я должна выйти замуж по договоренности за такого же, как я, чтобы укрепить нашу стаю.
Мейсон оборвал смех.
– Серьезно? Так этот клоун Эрик – это какой-то политический чувак, и твой отец устроил свадьбу?
– Именно.
– Ерунда.
– Извини?
– Ты слышала меня. Я думаю, ты несешь чушь. Я знаю тебя, сколько, месяц? Ты не выйдешь замуж за какого-то чертова лузера, который тебе не нравится, просто потому, что твой папа так говорит, лебединая принцесса ты или нет.
Ладно, он действительно ее узнал. Но все же...
– Я возмущена. Я очень серьезно отношусь к своей семье и обязательствам.
– Я уверен, что да, но очень сомневаюсь, что ты позволишь кому-нибудь указывать, с кем трахаться и иметь детей.
Вот это да, он почти процитировал слово в слово ее последнее заявление отцу.
– Не думаю, что с кем или почему я соберусь трахаться – твое дело, – ответила она жестко.
– О, это мое дело, детка. Потому что я нравлюсь тебе. А ты мне. Это только вопрос времени, прежде чем мы окажемся в постели вместе.
Черт, не самое романтичное заявление, но это по-прежнему заставляло ее сердце биться быстрее, что, в свою очередь, раздражало ее.
– Самоуверенный ублюдок, не так ли? Вряд ли.
– Врушка, – он подошел ближе к ней, а она отступила только, чтобы наткнуться на стол.
– Что ты делаешь?
– Я собираюсь доказать, что ты не можешь сопротивляться мне.
– Я помолвлена.
– Свадьба устроена так, что я решил, что это не считается.
Она открыла рот.
– Что значит, ты решил, что это не считается? У меня дома есть кольцо, чтобы доказать это.
– Пригласи меня домой и покажи, – он изогнул бровь в вызове, и, черт возьми, она почти приняла его.
Девушка уже представила себе, как показывает Мейсону кольцо, а он выкидывает его из окна, прежде чем бросит ее на кровать и пройдет с ней весь грешный путь. О Боже, она хотела пройти с ним весь этот грешный путь.
Как ей остановить это? Как заставить его уйти? Должно быть что-то, что она могла сделать или сказать, чтобы заставить его уйти. Чтобы побороть искушение.
– Ты просто хочешь заставить меня сказать это?
– Сказать что? – пробормотал он, прижимая свое тело к ней, его жесткая длина скользнула к местечку между ее ног.
– Ты недостаточно хорош для меня, – она едва сдержалась, чтобы не съежиться, когда это сказала.
Все его тело словно застыло.
– Извини?
– Ты слышал меня. Я – королевская особа, а ты – просто медведь. Я имею в виду, что, ну это ведь и правда так. Ты – крутой качок, прославленный солдат и кобель в придачу. Но ты же всерьез не думаешь, что достаточно хорош для меня.
Ужасные слова вылетали из ее рта и заставляли желудок сжиматься. Они шли против всего, во что она верила, но были знакомы, потому что Джесси слышала их вариации всю жизнь от отца, истинного межвидового и классового сноба.
– Ты, очевидно, сторонишься королевской жизни, иначе тебя бы здесь не было.
– Может быть, но это не меняет того факта, что я – черная, а ты – белый. Смешанные пары не преуспевают в обществе.
– Чертовски правдоподобно. Я не могу поверить, что ты только что это сказала, - прорычал он.
Джесси глубоко вдохнула, прежде чем встретить его сердитый взгляд. Ей потребовались все силы, чтобы не вздрогнуть.
– Да, ну, я пыталась сказать тебе красиво, чтобы ты ушел, но, думаю, ты просто слишком глуп, чтобы понять, белый мальчик. Это не твоя вина. Я понимаю, что ты все-таки из крестьянского сословия.
О, конечно, для нее теперь зарезервировано особое место в аду. Но этим мерзким оскорблением она добилась того результата, которого хотела добиться. Девушка не смогла бы разозлить его сильнее, даже если бы ударила по яйцам.
Мейсон повернулся на каблуках и ушел.
Часть Джесси не могла поверить, что это сработало, даже когда она увидела, как он с важным видом вышел вон.
Она никогда не видела такого и считала это невозможным.
«Мне удалось сделать второго самого жизнерадостного человека, которого я когда-либо встречала – потому что никто не переплюнет Миранду – несчастным». Она заслужила звания «Сука года». Но, по крайней мере, это сработало.
Джесси опустилась на стул, онемение охватило ее руки и ноги. Она поступила правильно, наверное. Трудно сказать, когда слезы першат в горле и наполняют глаза. Даже не подумав, она схватила печенье и съела его. Вкус заставил слезы катиться ручьем, поскольку они напомнили ей о сладости поцелуя Мейсона. Она съела их все, кроме одного, здравомыслие вернулось в самый последний момент.
Упаковка и запечатывание оставшегося печенья в конверт прошли в нечеткой дымке. Она словно плыла в тумане, пока шла домой, ее походка была шаткой, а зрение мутилось.
«Какого черта?»
Даже страдание не могло объяснить вялость, просачивающуюся в ее конечности.
Слишком поздно Джесси пришло в голову, что она была права по поводу отравленного печенья. Разумеется, злорадство могло подождать, ведь из переулка ей навстречу вышли какие-то странные фигуры.
Джесси развернулась, чтобы бежать обратно в безопасный офис, но ее ноги запутались, и она упала головой на асфальт. Последней мыслью, прежде чем тьма поглотила ее, была: «Судьба отплатила мне за то, что я так плохо отнеслась к медведю».
Глава 6
Мейсон ударил по двери мужской уборной так, что она с размаху протаранила стену. Мужчина едва сдерживал ярость.
«Как она могла накормить меня всем этим дерьмом о том, что я недостаточно хорош для нее?»
Потому что он понял, что это полное дерьмо, как только услышал. Даже Джесси не смогла полностью скрыть своего отвращения к тому, что сказала ему. Не смогла скрыть своего отчаяния, когда пыталась заставить его уйти.
Ему было больно. Ему! Мужчине, у которого было больше женщин, чем, вероятно, у всех его друзей вместе взятых. Ему, которого никогда раньше не отвергали.