Уходил вундеркинд окрыленным.
– Спасибо, Роман Алексеич! Спасибо…
В приемной нам навстречу поднялась встревоженная мама:
– Ну, что скажете? Таблетки? Мне подруга посоветовала…
– Не стоит. Думаю, все поправится и так.
– Но…
Парень дернулся. Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
– Поверьте мне. Все-таки я не первый год этим занимаюсь. Через неделю зайдите – сверим результаты. Тогда и поговорим о таблетках. Но, думаю, они не понадобятся.
Мама пожала плечами, молча развернулась и ушла, спиной демонстрируя мне свое неудовольствие. Конечно, она мне не поверила. Не тот тип. Но зато теперь она специально выждет неделю, ничего не предпринимая, чтобы потом явится в мой кабинет и победно воскликнуть: «Ну, я же говорила – нужны таблетки!»
У самого выхода юный гений обернулся, помахал рукой.
Все будет в порядке, парень.
Саша сидела в низком кресле у стены, листала журнал. Я пригляделся: «Подиум»! Вот так да!
У меня в приемной на столе навалена куча глянцевых изданий. Отнюдь не для того, чтобы развлекать клиентов в мое отсутствие – я предпочитаю не опаздывать. Это тоже своего рода тест.
По тому, какие журналы листает заскучавший в приемной психолога человек, можно сказать многое. Ведь пациент волнуется, бывает, – чего скрывать! – даже боится визита к нам, поэтому, желая хоть как-то отвлечься, хватает не первый попавшийся таблоид, а что-нибудь близкое, знакомое, понятное. Даже сокровенное…
«Подиум», значит…
Первый тест не выявил почти ничего. Я понял только, что Саша считает себя некрасивой, недостойной внимания. Даже отталкивающей.
Отвечала она, впрочем, охотно, и я не упустил шанса пройтись по эмоциональному ряду:
– Саш, сейчас небольшой ассоциативный тест. Я буду называть слова, а ты, не задумываясь, в ответ называешь цвета, первыми пришедшие тебе на ум. Можно два. Согласна?
– А зачем это?
А подозрительность в ней так и не прошла. Такое ощущение, что и не пройдет. Саша будто постоянно ждет подвоха. От каждого. От всех, в том числе и от меня.
– Видишь ли, по итогам теста я смогу точнее обрисовать область твоих интересов.
Саша с усилием кивнула. Ей все еще что-то не нравилось.
Конечно, профессиональные психологи поднимут мои методы на смех. Слишком быстро, пациент на взводе, интуитивно сопротивляется. Какие уж тут результаты! Пусть. Они – как тот мудрец, который по капле воды сделал вывод о существовании океана. Я – нет, я вижу океан воочию, бурный океан человеческих эмоций.
– Начали. Дом.
– Желтый.
– Город.
– Серый. Серый и черный. …
– Поезд.
– Синий… и желтый – Машина.
– Черный.
Как быстро она ответила! Теплее…
– Автобус.
– Желтый.
Конечно, стандартный городской автобус.
– Грузовик.
Секундная заминка.
– Черный!
Она почти выкрикнула. В точку! Так, теперь спокойнее…
– Тротуар.
– Серый.
Какой же еще? …
– Модель.
– Оранжевый, – Саша подняла на меня глаза и я снова, как и два дня назад, в институте, чуть не оглох от эмоционального удара. – Оранжевый и… голубой.
Мы еще немного побеседовали. Я старательно делал вид, что ничего не произошло. По-моему, мне удалось ее обмануть. Саша отвечала охотно, поскольку вопросы были безобидными. Но это я делал, что называется, для отвода глаз.
– Хорошо, Саша, спасибо, – сказал я наконец. – Думаю, ты подходишь. Я еще поработаю с результатами, а завтра вышлю Алле Сергеевне рекомендацию.
Я проводил Сашу до выхода, попрощался. Вернувшись в кабинет, сразу же занялся изысканиями.
Через три дня я уже все знал. Абсолютно все. Вплоть до номера грузовика и фамилии терапевта по лечебной физкультуре, который четыре года назад приводил в порядок Сашину ногу. Я знал как точно, в медицинских терминах, называются первая и вторая операции, сколько дали водителю…
Я не знал только одного. Почему Саша считает себя уродиной? По отзывам врачей нога срослась нормально. Бегать, как раньше, Саша, конечно, уже не могла, но физиотерапевт свою работу сделал – связки и сухожилия заработали как новенькие. В истории болезни написано четко:
«остаточной хромоты не наблюдается». Внешних последствий никаких, разве что несколько небольших шрамиков, легко прикрываемых первым же загаром.
Так в чем дело?
Вечером того же дня я решился позвонить Сашиной маме. Представился вузовским психологом, разговорил, благо это оказалось несложно, и…
Саша ненавидела себя. Буквально. Те страшные три года, сначала в коляске, потом на костылях с ужасным фиксатором на голени, похожим на сосущее кровь инопланетное чудовище. Потом Саша заново училась ходить. Сначала с помощью ходунка… Было больно. Зверски больно. Я получил те три спрессованных года разом – одной эмоциональной вспышкой. В кабинете у Аллы Сергеевны.