Выбрать главу

Уотер поежился. Через несколько часов он будет в Нью-Йорке. Надо подумать о будущем. Теперь он сможет жить сразу и на западном, и на восточном побережье, летать туда-сюда. В Лос-Анджелесе в своем модерновом доме на Лорел-кэньон он будет играть прежнюю роль – крутого и смышленого молодого героя, а в Нью-Йорке постарается приобщиться к другому кругу – к элитарной публике, к интеллектуалам. Одной актерской карьеры ему мало. Он сам должен делать фильмы со своим участием и ни от кого не зависеть. Он пустит в ход все свое мужское обаяние и постарается подружиться с молодыми женщинами, которые работают в издательствах и литературных агентствах, чтобы поскорее войти в курс дела. Конечно, необязательно ложиться с ними в постель. Достаточно будет и душевной беседы за чашечкой кофе… Со скуки Уотер стал разбирать газеты и журналы, которые взял с собой в дорогу.

Газет он вообще никогда не читал, а вот девушка на обложке «Картерса» поразила его с первого взгляда. Прямо сердце замерло, – а он-то привык считать себя человеком без нервов! Он глаз не мог оторвать от фотографии. Что за лицо! Широко поставленные серые глаза, ресницы длинные, пушистые, точеный прямой нос, невероятно высокие скулы и нежные, полные губы… Очаровательная цепочка над чуть приподнятой в легкой усмешке верхней губой. Уотер не выдержал и поцеловал фотографию. Как бы ему хотелось зажать в зубах эту цепочку! К тому времени, как он, перелистывая журнал, нашел фотографии полуобнаженной, а потом и вовсе обнаженной Челесты, у него уже была такая эрекция, что пришлось срочно бежать в туалет, чтобы облегчиться.

Он долго представлял себе, чем они займутся с этой девушкой. Потом заснул и проснулся совершенно разбитым. Ужин, наверное, уже разносили, но его будить не стали. Уотер встал и вышел из салона – размять ноги.

Он увидел ее в самом хвосте самолета. Она курила, на ней были наушники: она слушала плейер. Над верхней губой покачивалась та самая цепочка. Уотер сразу представил себе ее проколотый пупок, и все, что скрывалось ниже под черными кожаными брюками.

Соседнее кресло пустовало.

– Ты кто по гороскопу? – спросил Уотер, опускаясь в кресло.

Молчание. Уотер разозлился. Да что эта девчонка о себе воображает? Обычно девушки прямо-таки вешались ему на шею. Но тут он сообразил, что музыка в наушниках играет слишком громко, и она его просто не слышит. Уотер помахал у нее перед лицом рукой. Девушка повернулась и так громко вскрикнула, что пассажиры стали оборачиваться. Вот так всегда с этими плейерами – не слышишь даже собственного голоса.

Подошла стюардесса.

– Сэр, вернитесь, пожалуйста, на свое место.

Уотер одарил ее широкой улыбкой. Дура, она его не узнала.

– Послушайте, я лечу в первом классе и просто хочу посидеть со своей знакомой. К тому же я чертовски проголодался. Не могли бы вы мне что-нибудь принести? Что у вас есть?

Стюардессе, конечно, все это очень не нравилось, но она постаралась, чтобы название блюда прозвучало поаппетитнее:

– Тушеная говядина и яблоки а-ля дофин на листьях зеленого салата, – сказала она.

– На листьях салата? Ладно, не надо. Лучше мы пойдем ко мне.

– Боюсь, что это запрещено, сэр.

– Послушай, дорогуша. Я – Уотер Детройт, – он повернулся к Челесте. – Ты кто по гороскопу? Когда у тебя день рождения?

– Двадцать пятого июня.

– Значит, Рак. А я – Козерог. Полная противоположность. Отлично! Пошли ко мне.

А вот стюард в салоне первого класса ничуть не удивился. Сколько раз он это видел: восходящая рок-звезда снимает девочку или миллионер… Какая разница?

– Милочка, на каком месте ты сидела в своем салоне? – спросил он Челесту.

– А это важно? – поинтересовался Уотер.

– Да, сэр. Я должен записать, что пассажир пересел на другое место, чтобы в случае катастрофы…

– …можно было узнать, кому принадлежат обугленные останки. Кошмар какой! Как тебя зовут? – обратился он к Челесте.

Не успела она ответить, как он бросился бешено ее целовать. Челеста никак не могла прийти в себя от неожиданности. Он взял зубами ее цепочку и легонько потянул.

– Не больно? – спросил он. – Ну чего ты испугалась? Я ведь даже спросил, как тебя зовут, а обычно имена меня не интересуют. А ты не такая крутая, как кажешься, верно?

– Вы так здорово сыграли в «Пытке». Я ваша поклонница. Я и не мечтала вас встретить, а тогда, на прошлой неделе, я вообще вела себя как круглая дура…

– На той неделе? Ты о чем?

– На приеме после премьеры. Я так смутилась, что не смогла к вам подойти.

– Черт, как жалко! Мне там было ужасно скучно. Так, значит, ты – модель, да? И сколько тебе лет? Только, чур, не врать.

– Семнадцать.

– Да ты совсем взрослая девочка. Бывала раньше в Нью-Йорке? Нет? Ну так я с удовольствием покажу тебе город.

– А ты живешь с родителями?

– Да ты что! Я их лет сто не видел. А ты разве собираешься всю жизнь прожить с мамочкой?

Челеста подумала о леди Пруденс и помотала головой.

– Я бы хотела жить с отцом.

– С отцом? Почему? – Уотер удивился.

– Потому что он самый лучший в мире человек. Добрый, умный и честный. И совсем не сноб. Его все любят.

– Вот, значит, твой идеал мужчины. Надо запомнить. И чем же твой старик занимается?

– Он известный ученый, историк.

– Не заливаешь? Звучит солидно. А как он относится к кожаным штанам и цепям в носу?

– Думаю, он этого и не заметил.

– Господи! Так зачем же ты это сделала? Ты ведь совсем не такая.

– Да просто назло моей мамочке. Я уверена, что она вышла за отца только ради титула. Прежде всего она леди Фэрфакс, одна из первых дам Лондона, а на нас с отцом ей наплевать.

– Понятно. А моя мамочка больше всего хотела, чтобы я жил в палатке под звездным небом на берегу прекрасной реки, в единстве с природой и полсотней других грязных и нечесаных хиппи.

– А сам ты чего больше всего хотел? Стать великим актером?

– Как минимум, я хотел к двадцати пяти годам стать миллионером. И теперь, в двадцать один, я этого уже почти достиг. А спорим, я скажу, чего ты сейчас больше всего хочешь?

– Чтобы ты еще раз поцеловал меня, – ответила Челеста. Она знала, что Уотер не это имеет в виду, но надеялась, что он обрадуется ее ответу.

В аэропорту Кеннеди он дождался, когда она пройдет таможню, встретил ее у выхода и предложил подвезти на своем лимузине. Челеста с радостью согласилась.

– Мой адрес… минуточку, я сейчас посмотрю. Вот: общежитие для моделей на Нельсон-стрит, ах, нет, – Горацио-стрит.

– Выбрось эту бумажку, – он сжал ее руку и потянул с собой на заднее сиденье. – Ты поедешь ко мне домой.

Она задремала у него на плече. На мосту Трайборо Уотер разбудил ее, чтобы показать фантастические контуры Манхэттена на фоне неба. Лимузин бесшумно прокатил по Ист Ривер Драйв, повернул на запад. Они проехали через весь Манхэттен, потом по Пятой авеню, потом развернулись и скоро оказались на Мэдисон-авеню.

– Гляди, – сказал Уотер. – Это гостиница «Карлайл». Вот к чему ты должна стремиться: взлететь выше, чем Лебедь. Она живет вон там, наверху, в пентхаузе. А мой дом совсем недалеко – сразу за поворотом.

НЬЮ-ЙОРК. 1994

Конечно, в мастерской была не Молли Бэйнбридж.

Но сходство просто сверхъестественное. Неудивительно, что на мгновение мне показалось, будто Молли восстала из мертвых. На самом же деле это была ее младшая сестра Салли.

Они с Гарри суетились у старой печки, угощали меня удивительно вкусной тушенкой, а я сидела и размышляла. Ирония судьбы… Вот опять мой любимый брат смотрит нежным взглядом не на меня, а на другую женщину, но странно, я не испытываю ни малейшего укола ревности. Наверно, я стала старше и мудрее. Гарри был по-настоящему влюблен в Салли Бэйнбридж, она отвечала ему взаимностью, и я вдруг подумала: не будь этой ужасной Молли, которая, по сути, исковеркала брату всю жизнь, он никогда не встретил бы эту женщину, которая, судя по всему, принесет ему настоящее счастье.

Когда Гарри решил выяснить правду о смерти Молли Бэйнбридж, он для начала отправился в Ливерпуль, чтобы найти ее родителей. Отец Молли к тому времени уже умер, мать жила вдоем с младшей дочерью, и, когда Гарри увидел Салли, он сразу отказался от своего плана – действовать под вымышленным именем. Он рассказал Салли, кто он такой на самом деле, а она, в свою очередь, рассказала ему все, что знала о старшей сестре. Выяснилось, что Молли в шестнадцать лет убежала из дома, чтобы стать манекенщицей. Почему нельзя было этим заняться в Ливерпуле, так и осталось загадкой, но Молли непременно хотелось поехать в Лондон. Но отец не позволил, и она убежала.