– А что Сван? Она ведь тоже из ваших?
– Она, между прочим, сейчас в Лондоне. Меня, честно говоря, беспокоит, что последнее время вокруг нее стала вертеться одна журналистка – выспрашивает, вынюхивает.
– Это та, что написала в «Стандарте» о какой-то странной истории с убийством няньки в их доме?
– Да, она самая. Линди-Джейн Джонсон. Самое смешное, что она интересуется не столько самой Сван, сколько ее братом Гарри. Он исчез после смерти няньки. Не нравится мне эта Линди-Джейн. Сегодня утром она, кстати, звонила. Говорит, в выходные видела Сван в устричной с мужчиной. Хотела узнать у нас, кто он такой. Можно подумать, я бы ей сказала, даже если бы и знала.
– Ты хотела мне что-то рассказать о своих.
– Ах, да. Мой брат Патрик. Прямо не знаю, что с ним делать. Он работал в гостинице «Кларенс», а в последнем письме написал, что собирается перейти в новый клуб «Боно», когда тот откроется. Я попросила одну из наших девушек, которая поехала на съемки в Дублин, зайти и узнать, как у него дела. Но, представляешь, ей сказали, что он уже давно там не работает, уехал в Америку, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу…
Дальше я не стала слушать. Линди-Джейн Джонсон видела нас в устричной! Надо срочно позвонить Рори и предупредить, как раз сейчас у себя в отеле он должен давать интервью о своей книге. Я перешла через дорогу и вошла в агентство. Кивнула Грейс: мол, выходные прошли прекрасно. Когда я набрала номер «Блэйкса», мне сказали, что мистер Стирлинг занят и просил его не беспокоить.
Я попыталась сосредоточиться на том, что говорила мне Грейс о наших ближайших планах. «Неделя моды» в Лондоне, потом Милан, потом Париж. Мои дела всегда вела Грейс – я считала это для себя чуть ли не вопросом чести. Ведь лондонское отделение «Этуаль» – мое родное агентство. Да, кстати, о чести…
– Грейс, я слышала, у вас есть замечательная сотрудница, Энджи, если не ошибаюсь…
– Энджи Дойл. Настоящая звезда. Вам надо обязательно познакомиться. Думаю, со временем она займет мое место.
– Если раньше ее кто-нибудь не переманит.
– Вот как?
– Вот так. По-моему, ее пора продвинуть. Пока события не приняли слишком бурный оборот…
– Бурный? Все ясно. Спасибо, Сван. Ума не приложу, откуда ты это узнала? Похоже, ты бываешь иногда в подозрительных компаниях.
Слово «подозрительные» напомнило мне о Линди-Джейн Джонсон. Я была рада, что мне удалось что-то сделать для Энджи Дойл. Я не имела возможности как следует разглядеть ее, но то, что и как она говорила своей приятельнице, произвело на меня самое приятное впечатление. Тесс Такер и некой Кэсси повезло, что у них такой агент.
В «Блэйксе», не обращая внимания на табличку «Не беспокоить», я вошла в номер Рори. Он как раз давал интервью какой-то даме с тонкогубым лягушачьим ртом и сальными волосами. Увидев меня, она удивленно подняла выщипанные брови.
– Познакомься, дорогая, это Джейн Смит, – сказал Рори. При слове «дорогая» я вздрогнула. Зачем так афишировать наши отношения перед незнакомой корреспонденткой?
– Серая девушка с серым именем, – съязвила я, когда она вышла из номера. Мне вообще несвойственна «женская стервозность», но уж больно неприятная внешность была у этой Джейн Смит. Я решила посидеть в спальне, пока Рори будет разговаривать со следующим журналистом. Мне не хотелось, чтобы все газеты раструбили о наших отношениях.
– Добрый день. Меня зовут Рут Пикарди, я из «Индепендент». Простите, но если не секрет, что здесь делала эта дама? Не думаю, что ваш издатель одобрит общение с подобными журналистками. Во всяком случае, к литературе она точно не имеет никакого отношения.
– Вы имеете в виду Джейн Смит из «Гардиан»?
– Из «Гардиан»? Боже мой, о чем вы говорите! Никакая она не Джейн Смит. Ее зовут Линди-Джейн Джонсон, и она пишет для бульварной газетенки. Надеюсь, вы говорили только о книге? Иначе вас ждут большие неприятности.
Я легла на кровать и закрыла глаза. Линди-Джейн Джонсон. Уже второй раз она видит нас с Рори вместе.
Странная это была компания: мы сидели вчетвером в гончарной мастерской и смотрели на огонь, который бушевал в старой, много повидавшей на своем веку печи. Рори обнял меня, чтобы хоть немного согреть, Салли тоже примостилась поближе к Гарри. Мы напоминали детей, забравшихся ночью в интересное «запретное» место, готовых скорее умереть, чем признаться, что затея оказалась не такой уж и приятной: черствые бутерброды не так уж и вкусны, романтический костер не так уж и греет, но все, дрожа от холода, храбрятся и гонят от себя мысли о вкусном мамином ужине и теплой постели.
А в нашем с Рори случае – о теплой постели с четырьмя столбиками в романтической сельской гостинице «Под крылом ангела» в небольшом городке Лэкок на другом краю Уилтшира. Мы с Рори сняли там номер на выходные, и я, честно говоря, опасалась за судьбу старинной кровати, которой придется стать невольной участницей наших ночных бдений.
Меня очень беспокоило, как Гарри отнесется к Рори. Прежде всего, я не знала, как Гарри отреагирует на то, что я выдала Рори все наши тайны, и как он отнесется к тому, что в моей жизни появился мужчина, которого я по-настоящему люблю. Потому что теперь мне окончательно стало ясно: я влюблена в Рори. Оказалось, все мои опасения были напрасными. Рори повел себя великолепно. Пожав брату руку, он отвел его в сторону и что-то тихо сказал. Думаю, я так никогда и не узнаю, что именно, но Гарри просто засиял от радости.
– Чудесный парень, этот твой Рори, – сказал он мне.
Мой Рори! Точно так же недавно назвала его и Лаура Лобьянко. Я вдруг вспомнила, что обещала рассказать ей, каков Рори в постели, и, представив, как это будет звучать, невольно рассмеялась.
– Нет, вы только посмотрите на нее! – воскликнул Гарри. – Она всегда так – смеется чему-то своему. Послушай, Худышка, кончай скрытничать. Расскажи всем, над чем ты смеешся.
– Не смей называть меня так!
– Ясно. Психованная, как всегда. Ты, похоже, никогда не повзрослеешь. Ты даже не представляешь, Рори, с кем связался и что тебя ждет.
– Напротив, очень хорошо представляю, – сказал Рори.
– Трудно даже поверить, что ты – известная на весь мир супермодель, – сказала вдруг Салли. – Сидишь тут в потрепанном свитерке, в джинсах, с этим своим хвостиком, хихикаешь, как школьница. – Салли улыбнулась.
Сама она в свитере от Эдины Рони и брюках от Поля Костелло выглядела очень элегантно. Держалась она более расковано, чем во время нашей последней встречи, и, судя по всему, их с Гарри отношения с тех пор существенно укрепились.
– А я больше и не хочу ей быть.
– Что? Кем ты не хочешь быть?
– Просто я думаю, что пора спуститься на землю. Я собираюсь выйти из проекта «Лебедь» и уже попросила Чарли сказать об этом мистеру Такамото. Я должна предупредить о своем уходе за полгода.
– Так что же ты будешь делать? Выйдешь замуж и заведешь детей? – Гарри был в своем репертуаре, Салли попыталась его одернуть, но не успела.
– А почему бы и нет? – прошептала я и почувствовала, как Рори нежно стиснул мою руку. – Но, Гарри, вообще-то мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Я хочу у тебя кое-что узнать. Недавно в Нью-Йорке я встретилась с Челестой Фэрфакс. Помнишь дядюшку Хьюго и тетушку Пруденс Оливера Фэрфакса? После смерти Венеции и Оливера у них родилась дочь. Она стала моделью. Потрясающая девушка, любит шокировать публику, но это ей даже идет. Она рассказала мне, что перед тем, как познакомиться с Венецией, Оливер путался с Молли Бэйнбридж. Скажи мне, Гарри, и ты, Салли, что вы знаете об этом?
Салли отрицательно покачала головой.