Девушки из Кройдона уже уходили, хихикая и подталкивая друг друга. Энджи подошла к секретарше, спросила, кто занимается новенькими, и ей указали на Сару. Эта Сара при ближайшем рассмотрении оказалась далеко не красавицей. Невысокая, полноватая. Она взглянула на Энджи, неопределенно улыбнулась и снова склонилась над столом. Лицо у нее было открытое, доброе, простое – самое обыкновенное.
– Простите, – начала Энджи, – мне сказали, вы занимаетесь новенькими.
– Да, – отозвалась Сара, не отрываясь от работы.
– Вот мои фотографии. Я посылала их в агентство пару месяцев назад, но…
Сара подняла голову и несколько секунд пристально смотрела на Энджи. Потом вздохнула и протянула ей листок.
– Вот список всех лондонских агентств моделей.
– Нет, вы не поняли, – упорствовала Энджи. – Я уже писала им, но теперь решила сама показаться. Разве я вам не подхожу?
– Боюсь, что нет, – сказала Сара. – Ваши внешние данные нас не устраивают.
– Ладно, я попробую в другом месте, – Энджи не смутилась. – Какое агентство вы бы мне посоветовали?
– Хотите правду? – спросила Сара.
Энджи кивнула.
– Никакое. Уж лучше я скажу вам все прямо. У вас нет никаких шансов стать моделью. Для подиума рост нужен не меньше ста семидесяти пяти сантиметров, а для фотосъемок у вас неподходящая фигура – размера на два больше, чем надо. И ноги коротковаты и слишком полные. Ваши снимки и правда очень миленькие, но это же не значит, что надо становиться моделью. У вас хорошенькое личико, вы красивая девушка, но этого недостаточно. Я говорю так откровенно, потому что не хочу, чтобы вы тратили время зря. Вот так. – Сара ласково улыбалась и говорила очень мягко, но у Энджи слезы навернулись на глаза. Какая же она была дура!
Энджи спросила, где туалет, и бросилась прочь. Надо прийти в себя. Она взглянула в зеркало, и ей стало еще хуже. Это перекошенное платье, из-под которого торчат короткие, толстые ноги, эта дурацкая кепка, из-за которой не видно волос… Что еще они могли о ней подумать? Ее передернуло, когда она представила, как нелепо выглядела на фоне всех этих очаровательных красавиц. Впрочем, подождите. Сара-то ведь не красавица. Обыкновенная милая девушка, такая же, как Энджи. Только, конечно, без этого идиотского апломба. Ты сама превратила себя в дуру, Энджи Дойл, сказала она себе. Но еще не все потеряно.
Умытая и спокойная, Энджи вернулась к Саре.
– Ладно, Сара, я понимаю, модель из меня не получится. Зато я отлично умею заваривать чай. И я могу подметать полы, могу отвечать по телефону, записывать сообщения. Я буду делать все, что скажете. Может, я не фотогеничная, но я очень старательная и сообразительная. Пожалуйста, дайте мне работу. – Мысленно она добавила: у меня две сестры и два брата, и я должна помогать отцу их растить. Без меня он не справится.
– Сколько тебе лет, Энджи?
– Шестнадцать. Через месяц исполнится семнадцать.
– Ну вот закончишь школу, тогда и приходи.
Сара и не догадывалась, какая Энджи упорная. Со школой она покончила в тот же месяц – просто ушла, даже не получила аттестат. И сразу же вернулась в «Этуаль», и стала приходить туда каждый день.
– Я покажу вам, какая я и что я умею, – говорила она Саре. – Я понимаю, работы для меня нет, но раз я переступила своими толстыми, нефотогеничными ногами этот порог, я отсюда уже не уйду. Буду работать бесплатно и буду приходить сюда каждое утро, нравится вам это или нет.
Сказано – сделано. Почти два месяца она толклась в агентстве. Она заварила бесчисленное количество чашек чая и кофе, она старательно следила, чтобы их не забывали выпить, упрашивала дать ей какое-нибудь поручение, позволить куда-нибудь сбегать… Она наблюдала, запоминала, училась.
И вдруг однажды в обеденный перерыв…
Удивительно, но в агентстве никого не было. Кто-то ушел обедать, кто-то вышел за сигаретами, кто-то – в туалет или в буфет. И случилось так, что, когда зазвонил телефон, кроме Энджи, ответить было некому.
А звонил известный лондонский фотограф. Марианна, сказал он, довела его до белого каления. Марианна, одна из самых высокооплачиваемых моделей агентства, всегда была нарасхват – потрясающая девушка ростом сто восемьдесят сантиметров, с обесцвеченными перекисью волосами, холодными голубыми глазами и непосредственная, как девятилетний ребенок. Ее личная жизнь представляла из себя какую-то фантасмагорию, и работа напрямую зависела от того, что накануне вечером произошло у нее с Роджером, Марком, Гэвином, Саймоном или кем там еще. Так и теперь: все утро она бессмысленно простояла перед камерой и только повторяла, что, пока Роджер не позвонит и не скажет, что он ее по-прежнему любит, она ничего, ничего не сможет сделать.
– Дорогуша, поговорите хоть вы с ней, – сказал фотограф, – или мне придется взять другую модель. В «Темпест» есть девушка, с которой мы уже работали, и она сегодня свободна. Мне надоело нянчиться с Марианной.
– Попросите ее взять трубку, – сказала Энджи, стараясь унять противную дрожь в руках. Агентство «Темпест» – главный конкурент «Этуаль». Энджи посмотрела записи по Марианне и увидела, что, если от нее сейчас откажутся, убытков будет почти на тысячу фунтов.
– Привет, Марианна, это Энджи. Что случилось? – Энджи старалась говорить так, как будто всю жизнь работала в «Этуаль».
– Роджер не позвонил. Мы были в ночном клубе, и он стал танцевать с этой девкой… ну, и я это… захотела узнать, что за дела? То есть я, конечно, понимала – ничего страшного, ведь она была со своим мужиком… Ну, я спросила его, зачем он танцует с той девкой, а он говорит: мы не женаты, отстань от меня, хочу и танцую! Ну, и я это… ужасно расстроилась и убежала. И с тех пор он не звонит.
– А ты сама звонила ему?
– Да ты что, я боюсь, стесняюсь.
– Давай мне его номер, Марианна. Я позвоню, как будто разыскиваю тебя. Посмотрим, что он скажет. А потом сразу перезвоню тебе.
Роджер и сам стеснялся. Энджи вспомнила, как ссорятся ее братья и сестры или подруги. Начинается с чепухи, а превращается в мировую трагедию. Потом оба хотят помириться, но не решаются сделать первый шаг.
– Если найду ее, Роджер, я скажу, чтобы она обязательно тебе позвонила, – пообещала Энджи и перезвонила Марианне в студию.
Фотографии в «Эль» получились просто потрясающие.
Позвонив в агентство в следующий раз, фотограф заметил: «Эта ваша новенькая просто класс. Как она обработала Марианну! Молодец!»
Какая новенькая?
И Энджи во всем призналась.
Через два месяца Сару переманили в «Темпест», и все сошлись на том, что на ее место лучше Энджи никого не найти.
Так Энджи стала агентом.
ЛОНДОН, 1993
Волосы у Тесс Такер были рыжие, как у отца, и глаза тоже отцовские, зеленые, но ни отец, ни дочь не отличались буйным характером, который обычно приписывают рыжим. Терри Такер и его дочь Тесс были мягкие, безотказные люди. Они так много делали для других и так мало для себя, что мать Тесс, Энни, порой приходила в отчаяние.
У Терри Такера был собственный газетный киоск в конце улицы Эрлз Корт роуд, там, где она упирается в Олд Бромтон роуд, прямо напротив дома, в котором до замужества жила принцесса Диана. Она частенько покупала у Терри газеты и журналы. Терри гордился своим киоском. Киоск стоил около семи тысяч фунтов, а построила его для Терри газета «Геральд трибюн» – это название красовалось на крыше и служило газете бесплатной рекламой все триста шестьдесят пять дней в году. Но скоро все стали относиться к киоску, как к фамильной собственности, будто он уже лет сто переходит в семье Такеров от отца к сыну. Правда, у Терри не было сына-наследника, только дочь – Тесс.