Выбрать главу

Серый куб Больничного Центра был высвечен лучами прожекторов, и где-то в его кабинетах лишенный памяти компьютер выполнял свою последнюю задачу, отсчитывая время, оставшееся до самоуничтожения.

По воде бежала мелкая рябь. Лучи встающего солнца окрашивали воду в розовый цвет.

Давид разделся и выволок из кустов загодя приготовленный полиэтиленовый мешок, из которого он соорудил импровизированный водонепроницаемый рюкзак. В рюкзаке лежали костюм, документы и оставшаяся у него наличность.

Надев мешок, Давид еще раз осмотрелся. Было тихо, редко посвистывали просыпающиеся птицы, но тишина эта была обманчивой и опасной.

Озеро приняло его без всплеска. Некоторое время он разрезал воду сильными гребками, а когда решил, что отплыл достаточно далеко, перевернулся на спину и, покачиваясь на воде, увидел остров в последний раз.

Здание гостиницы отражало окнами лучи восходящего солнца. Ее обитатели уже просыпались, и некоторые окна были открыты. Появившийся над горизонтом диск солнца стекал в воду алыми потеками зари.

Давид перевернулся и медленно заработал руками — ему еще предстояло проплыть около пяти километров и надо было торопиться, пока на острове не началась паника.

«Человек не должен оставаться сторонним наблюдателем, — думал он, ощущая ладонями упругость теплой воды. — Тогда страна действительно обратится в гнилое, дурно пахнущее болото, которым правят людоеды и палачи».

Время от времени он опускал лицо в воду. Это и резиновая шапочка на голове не позволили ему услышать рев патрульного вертолета. Давид продолжал плыть, еще не зная, что уверенная строчка всплесков приближается к его телу.

Пулеметчик поднял голову от прицела, и сидящий рядом офицер показал ему жестами, что надо забрать тело подстреленного беглеца.

И в это время бетонный куб Больничного Центра словно раскололся надвое, и над ним заплясало пламя. На острове завыла сирена, и вертолет повернул к суше, оставив на розовой воде безжизненное тело.

В конце дня полумертвого Давида подберут рыбаки с материка. Несколько месяцев они будут выхаживать его, а когда на месте ран останутся багровые полоски шрамов, Давид уйдет в горы с партизанским отрядом.

Через два года именно его группа совершит лихой налет на резиденцию референта по государственной безопасности. Летающие по комнатам резиденции листы бумаги заставят Давида вспомнить рукопись Скавронски:

«И когда Черный Рак забился в крепких плавниках окуней, из портфеля его посыпались анонимные доносы и протоколы насквозь лживых показаний. Они всплыли на поверхность, прибиваясь к кувшиночным зарослям и будоража общественное внимание. Окуни проволокли Черного Рака по темным расщелинам его логова, и мольбы его о пощаде еще раз доказали, что всякий жестокий палач есть истинный трус и себялюбец, радеющий о собственном благополучии».

Давид встретится взглядом с референтом и не испытает прежнего чувства страха перед этим маленьким жестоким человеком.

Через пять лет Ойх войдет в Бейлин впереди батальона регулярной армии фронта национального освобождения.

За все это время он не напишет ни строки; он и его товарищи будут писать историю кровью, оставляя в лесах черновики могил.

Вернувшись, он станет искать Лонга и товарищей по неволе на острове Ро. И никого не найдет.

Радуясь со всеми победе, Давид будет с тревогой наблюдать за попытками похоронить революцию. Газетные кампании, выступления знакомых ему лиц будут утверждать в нем желание как-то ответить на происходящее.

Он снова вернется мыслями к рукописи Скавронски.

«В первый же вечер ликующий лягушиный народ высыпал на берег воспеть достигнутую свободу. Много было сказано слов о необходимости демократических преобразований и изменении внутриполитического курса болота, а с рассветом, когда первые лучи солнца коснулись болотной глади, самые нетерпеливые уже били ластами по воде и возглашали необходимость выбора нового диктатора, но обязательно из лягушачьего сословия, тайно готовя верного, уже отведавшего лягвоедского угощения.

Многие побывали на отмели, где жутко скалился щучий остов и чернел панцирь его палача, и каждый возвращался с отмели, храня, как реликвию недавнего страшного прошлого, кусочек кости диктатора или панциря его приближенного.

И хотя так заманчиво было жить в спокойном болоте, поросшем ряской, ловя комаров и рисуясь героем, находились на болоте такие, что кричали о необходимости допуска проточных вод в болото, в короткой памяти своей и по неведению лягушачьему не зная, что деловые рыбы Реки уже углубляют обмелевший было канал, приближаясь к болотным кормам и мечтая о природных болотных богатствах».

Давид сделает попытку написать книгу, о которой думал все эти годы. Он вспомнит Влаха Скавронски и его трагическую смерть, седенького Духа, озверевших от внушенной верноподданности леваков, гостиницу, патрули, циничного и откровенного Лонга, бои, смерти, увиденные им за долгие пять лет, и будет долго сидеть за письменным столом, перебирая в памяти прошлое, испытывая гордость за несломившихся и стыд за предавших.

К утру он поймет, что писать ничего не надо. Все, что он хочет сказать, — суть действие. Довольно болтовни, надо засучить рукава и работать; надо драться, чтобы наше прекрасное завтра не обернулось нашим страшным вчера.

И лист бумаги останется девственно чистым.

ЛЕБЕДИ КАССИДЫ

Впереди на дороге

я птицу увидел. Она ковыляла

ко мне под дождем.

Должно быть, решила, что я

громадный червяк или дерево.

С каменным лицом я застыл…

Хоне Туфари, маори

Часть первая. ЗВЕЗДНЫЕ КРЫЛЬЯ

ЗЕМЛЯ, ГОД 2294

Урал вставал в голубоватой дымке.

Виднелись ажурные башенки Уральской системы Космосвязи и автострада, кажущаяся сверху узкой серой ленточкой, по которой передвигались крошечные черные коробочки многотонных сейверов с промышленными грузами.

Информационный луч принял лидер над Магнитогорском.

Город изменился. Возникли новые кварталы, широкие улицы рассекались участками заповедной тайги, и на фоне зеленых прямоугольников разноцветные купола и кубы домов казались игрушками, разбросанными расшалившимся ребенком по зеленому ковру. На крыше здания КосмоЮНЕСКО уже стояло несколько машин. Я посадил лидер и открыл колпак. Моросил легкий теплый дождь — служба Погоды проводила профилактическую разрядку облаков. Спасаясь от дождя, я поспешил к лифту.

Сон Ши уже ждал меня.

— Антон, ты еще не забыл, что входишь в инспекционную группу Совета ООН?

— До сегодняшнего дня не вспоминал, — признался я. — А что случилось, Сон?

— Управление по контактам потребовало наложить вето Совета на Кассиду и немедленно эвакуировать с Кассиды земные поселения.

— Новое дело, — удивился я. — С чего это их? Ведь поселения на Кассиде существуют лет десять?

— Четырнадцать, — поправил Сон Ши. — Но это не все: Укон предполагает, что земляне на Кассиде столкнулись с негуманоидной цивилизацией и дальнейшая хозяйственная деятельность землян на планете приведет к расширению уже наметившейся конфликтной ситуации.

— Семечки-орешки! — услышанное меня ошеломило. — Так они предлагают объявить Кассиду планетой контакта?

— Да.

— На пятнадцатый год! А куда они раньше смотрели? Кассида входит а реестр хозяйственных планет Федерации! Тут догадок мало, тут конкретные факты нужны!

Сон Ши задумчиво посмотрел в окно.

— Факты у них есть, — сказал он. — И факты эти заставляют серьезно задуматься, Антон. Ты верно подметил. Что значит для Федерации Кассида? На ее освоение ушло сто восемь миллиардов человеко-часов, на работах по освоению Кассиды было занято почти шесть миллионов человек. Кассида дает Федерации рутол, корнелий, бризит. Ликвидация с планеты хозяйственных поселений скажется немедленно на программе Галактического освоения. С ликвидацией ее рудников придется заморозить строительство двенадцати крейсеров на космоверфях. Человечеству придется потуже затянуть поясок: ведь бризит Кассиды — это залог будущих урожаев Федерации. Совет ООН принял решение ознакомиться с ситуацией на Кассиде.