В безмолвных лесах
Без этих отважных,
Отчаянных птах!
Метели их нянчат,
И в гнездах у всех —
Не пух одуванчиков —
Ветер да снег.
Им зябко без пищи,
Без теплых лучей,
Но счастья не ищут
За далью морей.
НА ПИРУ
Едва разлетелась весть
О рожденьи моем —
Устроен в мою был честь
Торжественнейший прием!
Веселый этот банкет
Затеян по всей земле:
От вальсов скрипит паркет,
Созвездья горят во мгле.
Здесь — ягоды и цветы,
И песни больших работ,
И сладкий запах весны,
И славы крутой полет!
Здесь тонкие вина пьют,
И ветер пьют, и дожди,
И соловьи поют,
Охрипнувшие почти...
Смешон мне тщеславья звон!
Но я одним устрашен:
Что я на этот прием
Мог быть и не приглашен!..
ПИСЬМО ЛУГОВСКОГО
Посвящается памяти
В. А. Луговского
Луговского не стало. И мы его
Проводили на вечный покой.
И вдруг мне однажды пришло письмо,
Написанное его рукой.
Письмо не отправлено было до...
Кто-то после мне переслал...
А для меня получилось, что
Он вовсе не умирал!
Мы все, молодые, вышли в полет
Из-под его руки.
И вот он в гости меня зовет;
«Игорь, неси стихи!»
Я много бы нового прочитал:
Смотри, учитель, суди!
Я много стихов бы принес, да беда:
Не знаю, куда нести!
Куда мне нести их? Туда ли, где
Окна дома глядят с тоской?
Туда ль, где на каменной злой плите
Написано: Луговской?!
СТАРОСТЬ
Дело к старости...
Уж года не те...
Уж от страсти вы
Не страдаете,
Устает гореть
Что-то славное,
Остается тлеть
Все не главное...
Все, что прежде
Кипело молодостью —
Заскрипело
Надменной гордостью.
От тщеславия
Солнце застится:
Силой, слабостью —
Лишь бы хвастаться!
Кто «красавцем был»,
Кто «начальником»...
Слезы капают,
Как из чайников.
Упаси меня, Бог.
От старости,
От ее пенсионных
Радостей.
Упаси от ночного
Бдения,
От удач, от дач,
От почтения.
Те удачи мне
Ох, не дороги,
Чтоб читать
Чужие некрологи,
Чтоб кутить потом
Преспокойненько
За чужим столом
В честь покойника!
Разве люди мы —
Или вороны! —
Если любим мы
Чьи-то похороны?!
Если не донесу
До старости
Душу, полную
Чистой радости, —
Пусть уйду молодым,
В сердце раненный,
Без морщин, без седин...
Вроде Байрона.
НА РОДИНЕ ТУРГЕНЕВА
Здесь все его помнят: лип и дубов
Бархатные стволы
И от былых крепостных балов
Выщербленные полы.
Сумрак под липами режет луч.
Чуть слышен звон соловья.
Красивая Меча и Бежин Луг...
Тургеневские края...
Спасских аллей золотая тишь...
Как же могло случиться,
Что он отсюда умчал в Париж
За чертовой чаровницей?!
«Пишется хорошо, живя
Только в русской деревне»,—
Так говорил он. А там — Буживаль,
Там шум нерусских деревьев.
Как же безмерны страданья твои,
Твои бессмертные муки:
Жить на чужбине, в плену у любви.
Со всем, что близко,— в разлуке!
Спасское-Лутовиново
ВОРОБЬИ
Я люблю, когда с ветром
Сквозь узоры гардинные
Льются вместе с рассветом
Голоса воробьиные.
«Депо близится к маю.
Настроенье весеннее» —
Я вот так понимаю
Воробьиное пение,
Тонко вытянув шеи
С головенками прыткими
Шьют, как золотошвеи,
Золочеными нитками.
Все хрустально и звонко.
Так им сладко хлопочется...
И поют без умолку:
«Жить, жить, жить очень хочется!»
ВЕСЕННЯЯ НОВИЗНА
Зря ты, желтое дерево,
Перед новью лесною
Похвалиться надеешься
Прошлогодней листвою!
Вся природа весенняя
Так искусно и модно
Из тычинок и пестиков
Ткет цветные полотна.
Обзавелся обновами
Березняк и орешник,
Полон песнями новыми
Дачный домик — скворешник.
По разбуженной пахоте
Новый пахарь шагает,
И в зеленом панбархате
Шумный бор щеголяет...
Нынче старым метафорам
Не просите прощенья,
Неталантливым авторам
Никакого почтенья!
Никакой нынче милости
У веселой весны
Ко всему, что от хилости
Лишено новизны!
КОБЗАРИ
Вдоль по всем широтам и долготам,
Под малиновой рекой зари,
В старину скитались по дорогам
Нищие седые кобзари...
Миннезингеры и менестрели
Кардиналам и министрам пели.
Кобзари совсем другого рода:
Кобзари — всегда певцы народа!
Как же мне родством не похвалиться?
Чувствую: живут в моей крови
Кобзари — мои однофамильцы —
Козырные родичи мои.
Быть поэтом — модная профессия,
По торговым точкам — шум и звон:
Продают стиляжную поэзию.
Точно как мужской одеколон.
Мне бы тоже щеголять тут с вами
Звонкой и душистою строкой!
Мне бы тоже щекотать словами
Чье-то ушко с тонкою серьгой!
Но сквозь все уютные гардины,
Сквозь дома, тома и словари
Снится мне тот пыльный шлях старинный,
Где бредут седые кобзари...
ЦЫГАНКА
Помню, к двери нашего вагона,
Под листвой глухого полустанка,
В красной юбке, в кофточке зеленой
Подскочила бойкая цыганка.
Точно змеи, извивались ленты,
И коса спадала смоляная.
Улыбнулась скромному студенту;
«Позолотишь ручку — погадаю!..»
А студент молчит и смотрит мимо,
Вспоминает лекции ученых
О случайном и необходимом,
О диалектических законах.
Пожилой рабочий на перроне
Протянул ей руку безучастно.
Глянула: мозоли на ладони.
Что гадать? И так все было ясно.
Сами знают все, что с ними будет!