– Вы никогда о нем не рассказываете. Вы в хороших отношениях?
– В каких только могут быть два брата.
– Ему же тридцать? Не слишком ли он молод для того, чтобы быть директором? – Омарейл старалась казаться слегка озабоченной благополучием главной школы столицы.
– Мне тридцать три, и я Советник Его Величества Короля Эйгира из династии Доминасолис. Не думаю, что три года нашей разницы делают его неподходящей кандидатурой для его должности.
Немного помолчав, Омарейл сказала:
– Возможно, вы правы. Значит, по-вашему, он хорошо справляется? Ученики его любят? Школа процветает?
– Да, разумеется. Если бы было иначе, я бы давно доложил вашему отцу о необходимости принятия мер в этом направлении.
«Ну, естественно, он бы доложил», – подумала Омарейл, закатив глаза.
– А вы ведь с ним не в Астардаре учились? – спросила она, и ответ Бериота был лучше, чем она могла надеяться.
– Мы учились там в старших классах. До этого посещали академию Зарати.
– Почему вы перевелись из академии? – не унималась принцесса.
Она чувствовала, что Бериот рассказывал о школьных годах без желания, но ей было важно узнать ответы на свои вопросы.
– Это было связано с нашей будущей карьерой. Наш отец был Советником, поэтому мы имели право получать образование в академии. Но меня с детства готовили на эту должность, и, когда мне исполнилось тринадцать, родители сочли, что, как будущий Советник, я должен быть «ближе к народу». Я должен узнать, как живут «простые люди». Какие у них трудности, какие мечты, какие настроения…
Омарейл быстро подсчитала в уме несколько цифр и задумчиво произнесла:
– Вам исполнилось тринадцать, когда мне было два. Ваши родители решили, что, если и будущая Королева, и будущий Советник будут оторваны от реальности, не представляя, чем живут подданные королевства, страну ждут неприятности.
– Именно так, Ваше Высочество, я не перестаю восхищаться вашей прозорливостью.
– Давайте отбросим никому не нужную лесть, Бериот, – эмоционально произнесла Омарейл, не желая портить душевный разговор притворством.
– Никак не возьму в толк, Ваше Высочество, отчего все мои слова вы принимаете за ложь, лесть или попытку угодить вам, – произнес он совершенно спокойно, и Омарейл пораженно замолчала.
Она никогда не задумывалась об этом. Если ей и доводилось высказать комментарий в подобном духе, Бериот никогда не опровергал ее слов. Это был первый раз, когда он возразил ей.
– Прошу прощения, Бериот, – искренне откликнулась она. – Я не хотела вас обидеть.
– Я ничуть не оскорблен, Ваше Высочество.
Повисла пауза. Омарейл догадывалась, что сейчас он решит раскланяться и уйдет, но разговор был не закончен, и главные ответы еще не прозвучали.
– Что ж… – услышала она и громко, будто бы не заметила этого, спросила:
– И каково это – оказаться в Астардаре после привилегированной академии?
Раздался смешок.
– Именно так, Ваше Высочество, как вы сейчас выразились. Именно этот вопрос, но с куда большим презрением, задавали мне мои одноклассники. Я никогда не страдал тщеславием, но любое мое слово или действие воспринимались как высокомерие и пренебрежение. Мое происхождение ставилось мне в укор, мое богатство высмеивалось.
Эти слова вызвали сочувствие в сердце Омарейл. Сглотнув, она спросила:
– А как вы попали в Астардар, просто перевелись или сдавали какие-то экзамены?
Она надеялась, что вопрос не звучал слишком неестественно и был вполне логичным продолжением разговора.
– Нескольких бумаг оказалось достаточно. Я просто пришел к директору, и меня зачислили.
Омарейл сдержала острое желание попросить список необходимых документов. В конце концов, это она собиралась выяснить иначе.
– Наверное, та легкость, с которой вам все давалось, вызывала у других раздражение.
Бериот молчал с четверть минуты. Омарейл никак не могла понять, в чем была причина того, что он так долго подбирал ответ.
– Лужи – озера, когда следуешь чужим желаниям. Озера – лишь лужи на пути к истинному желанию сердца.
Она попыталась понять, что он хотел сказать, но тут же последовали слова:
– Я должен идти, Ваше Высочество, прошу меня простить. Ваш отец ожидает меня через пять минут.
И она осталась одна – допивать остывший чай и осмысливать случившийся разговор.
На следующий день к ней приходила Севастьяна, и Омарейл передала ей написанное накануне письмо с пухлой книгой о птицах Ордора. В своем послании она задавала несколько вопросов о Бериоте и Дане Дольвейнах, их учебе в академии и Астардаре, их карьере, родителях. Одним из вопросов был тот самый, интересовавший ее: какие документы требуется предоставить, чтобы перевестись в главную школу Астрара из другого учебного заведения. Омарейл надеялась, что замаскировала свой интерес достаточно хорошо. Севастьяна должна была решить, что расспросы принцессы в первую очередь касались семьи Дольвейнов.