– Агент имеет свой набор инструментов, – ответил, наконец, Бериот, – которым его обучают в Академии Тайн. Какой из них он использует в каждой ситуации, мне, увы, неведомо.
Омарейл почувствовала, что он говорил с большой осторожностью, поэтому не стала продолжать разговор. Ей пришлось проявить интерес к делу, связанному с невыплатой долгов, и устроить дотошный допрос о рукоприкладстве в таверне, чтобы отвести подозрения от главной темы. Целую неделю она не уделяла внимания делам, связанным с подделкой документов, а тех, как назло, было много. Но вот ей показалось, что снова заинтересоваться этим направлением было безопасно, и она спросила:
– Как они подделывают документы? Разве паспорта не печатают на особой бумаге, сделанной вручную, со слепой печатью, и прочее, и прочее?
– Разумеется, Ваше Высочество. Что означает, что любой, имеющий руки, может повторить это при должном уровне мастерства.
Омарейл не могла перестать удивляться тому, с каким терпением Бериот изучал с ней дела. Он тратил в день не менее двух часов, зачитывая ей имена, статьи обвинений, вид наказаний. Она не сомневалась, он находил это занятие более чем скучным. И все же в его ответах была лишь почтительность и сдержанная вежливость.
По крупицам Омарейл удалось собрать информацию о том, как можно было получить поддельный паспорт и при сопутствующей удаче подтверждение из другой школы об окончании одиннадцати классов.
Ей предстояло вновь покинуть Орделион, на этот раз чтобы посетить один из самых опасных и мрачных уголков Астрара, Вольные Утесы Минли.
Это место находилось вдали от замка на берегу Рейнфло, на том участке реки, где русло разветвлялось на два больших рукава. Правый рукав круто сворачивал на север, и именно здесь возвышались мрачные, почерневшие утесы. Сюда было удобно добираться по воде. На бугристом от огромных валунов берегу был пирс, от которого к ущелью шла широкая тропа. В ущелье еще задолго до появления династии Доминасолис была высечена лестница, ведшая на широкую смотровую площадку. От нее паутиной расходились улочки с угрюмыми от тяжелых крыш домами.
Омарейл покинула Орделион в восемь вечера. На Мосту Солнца было многолюдно, и никто не заметил, как она ловко вынырнула из-под моста. Она прошла к Парку Девяти, вышла через него к улице Короля Сола и спешно дошла до ювелирной лавки. В этот раз она почти не рассматривала пешеходов и тонущие в золоте вечернего солнца дома. Ее мысли были сосредоточены, а действия – скупы. Обменяв толстый браслет с драгоценными камнями и два широких кольца на деньги, она отыскала неподалеку фотоателье. Там ей сделали фотографию на паспорт. Это был ее первый снимок. Омарейл спрятала свой портрет в кожаный кармашек на портупее и пошла к набережной.
Пристань, к которой она вышла, уже начала вязнуть в сизых сумерках. Очертания предметов становились мягче. Лампы, зажженные в кафе и на аллеях, делали улицы темнее и притягивали взгляды тех, кто не желал сдаваться во власть ночи.
Воздух был приятно прохладным, и он пах. Омарейл не могла описать эту симфонию: кажется, она чувствовала аромат травы, реки, металла, теплого камня, тонкие нотки ландыша и давящие ароматы – машинного масла, еле ощутимый запах земли и совсем уж не передаваемый словами запах города. Она никогда не чувствовала подобного прежде.
На набережной играла музыка. Идя вдоль пристани по выстланной плоским камнем дорожке, Омарейл улавливала протяжные романсы в маленьком кафе, скрипку и фортепиано в ресторане с яркой вывеской, ударные с бубенчиками и гитарой – там, где выступали уличные артисты.
До нее доносился гул толпы. Множество диалогов и монологов сливались в единое жужжание. Все бурлило, вибрировало и жило.
Моторная лодка с криво написанным названием «Сестра», что мерно покачивалась на волнах среди себе подобных, привлекла внимание Омарейл. От остальных ее отличало наличие человека на борту.
– Извините, что беспокою, госпожа, – окликнула Омарейл женщину, что сидела, закинув ноги на штурвал.
Та подняла голову и с немым вопросом устремила на нее свой взгляд.
– Могли бы вы мне помочь? Мне нужно попасть к Вольным Утесам Минли.
Хозяйка лодки резко огляделась по сторонам.
– Что тебе там делать, малышка? – грубовато спросила она, поднимаясь на ноги.
Весь облик этой дамы был брутальным, мощным, сильным. Она была высокой, имела широкие плечи и коротко остриженные русые волосы. Одна прядь на подвижной челке была абсолютно седой.
Одежда ее выглядела порядком поношенной, но добротной. Куртка из черной кожи имела множество карманов и застежек и казалась не только теплой, но и функциональной. Впрочем, в металлических наплечниках со свисавшими с них цепочками было что-то щеголеватое. Юбке женщина предпочла брюки из плотного материала, которые были заправлены в мощные высокие ботинки с десятком заклепок. Это делало ее внешний вид еще более вызывающим, но Омарейл показалось, что хозяйка «Сестры» выглядела на удивление гармонично. Весь ее образ говорил о постоянном движении, борьбе, отсутствии страха перед стихией, ибо она сама была стихией.