Президент оцепенел. Решение принято.
Председатель Комитета начальников штабов Бергольц попрощался с собравшимися и, проходя мимо президента, тронул его за плечо и выразил одобрение столь правильной и твердой позиции. Военные советники и чиновники покинули Ситуационную комнату и двинулись к лифту в ближайшем вестибюле.
Глава государства остался в одиночестве. Трубка его погасла, но он никак не мог прийти в себя и снова разжечь ее.
— Сэр?
От неожиданности он вздрогнул и повернулся на голос. Около двери стоял Хэннен.
— Все в порядке?
— А… да, — слабо улыбнулся президент.
Перед ним промелькнули воспоминания о славных днях астронавта.
— Нет. Господи Исусе, я не знаю. Думаю, да, — засомневался он.
— Вы приняли верное решение. Мы оба это понимаем. Советы должны осознать, что мы не боимся.
— Зато я боюсь, Ганс! Я чертовски боюсь!
— И я тоже. Все боятся, но нами не должен править страх.
Министр обороны подошел к столу и перелистал некоторые папки. Через минуту молодой сотрудник ЦРУ явится и уничтожит все эти документы.
— Полагаю, вам лучше отправить Джулиану и Кори в бункер сегодня же вечером, как только они соберут вещи, — предложил Хэннен. — А мы что-нибудь придумаем для прессы.
Президент кивнул. Бункер представлял собой подземное укрытие в Делавэре, где первая леди и их семнадцатилетний сын вместе с членами кабинета и другим персоналом могли быть защищены, как они надеялись, от всего, кроме разве что прямого попадания ядерной боеголовки весом в мегатонну. С тех пор как новости о тщательно сконструированном убежище для правительства распространились в обществе, по всей стране стали появляться подобные укрытия, некоторые даже в заброшенных шахтах и внутри горных пещер. Бизнес под условным названием «Остаться в живых» процветал как никогда прежде.
— Нам надо кое-что обсудить, — сказал Хэннен.
В стеклах его очков президент увидел отражение своего лица — уставшего, с ввалившимися глазами.
«Неразыгранная карта», — подумал он.
— Еще не время. — У него свело живот. — Рано.
— Самое время! Думаю, вам будет безопаснее в центре стратегического авиационного командования. Одной из первых мишеней станет крыша Белого дома. Я собираюсь послать Паулу в бункер, и, как вам известно, вы можете направить туда любого на ваше усмотрение. Но если позволите, я хотел бы сопровождать вас в штабе.
— Да, конечно. Вы со мной.
— Там будет офицер военно-воздушных сил с дипломатом, прикованным наручниками к запястью, — продолжил Хэннен. — Вы знаете свои коды?
— Знаю.
Индивидуальные коды состояли в числе первых вещей, которые президент изучил, вступив в должность. Он почувствовал напряжение, словно его шею охватил железный обруч.
— Но… мне ведь не придется их использовать, правда, Ганс? — почти умоляюще спросил он.
— Наиболее вероятно, что нет. Но если вы сделаете это — если понадобится, — я хочу, чтобы вы помнили: к тому времени Америка, которую мы любим, будет уже мертва; но мы не допустим ни сейчас, ни в будущем, чтобы нога захватчика ступила на нашу землю.
Он протянул руку и отеческим жестом сжал плечо собеседника.
— Точка невозврата, — сказал президент. Его остекленелый взгляд блуждал где-то далеко.
— Что? — не понял Хэннен.
— Мы готовы пересечь точку невозврата. Может быть, уже сделали это. Может быть, теперь слишком поздно и ничего нельзя исправить. Помоги нам Бог, Ганс. Мы летим в темноте и не знаем, куда, черт возьми, направляемся.
— Как только окажемся на месте, разберемся с этим. Мы всегда так делали.
— Ганс? — Голос президента стал жалким, как у ребенка. — Если… если бы вы были Богом… вы бы уничтожили этот мир?
Мгновение Хэннен раздумывал. Потом ответил:
— Полагаю… я бы подождал и посмотрел. Я имею в виду, если бы я был Богом.
— Подождал и посмотрел на что?
— Кто победит. Хорошие парни или плохие.
— А между ними есть какая-нибудь разница?
Выдержав паузу, Хэннен попытался объяснить, но понял, что не может.
— Я вызову лифт, — не в тему сказал он и вышел из Ситуационной комнаты.
Президент разжал ладони. Падавший сверху свет сверкнул на запонках, украшенных печатью правителя США.