— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Девять, — ответила девочка.
— Девять, — тихо повторил Джош и покачал головой.
Гнев и печаль боролись в его душе. Девятилетний ребенок должен играть на летнем солнышке. Девятилетний ребенок не должен сидеть в темном подвале, одной ногой в могиле. Это несправедливо! К чертям собачьим, как это несправедливо!
— Как тебя зовут? — спросила она.
Прошла минута, прежде чем он обрел дар речи.
— Джош. А тебя — Сван?
— Сью Ванда. Но мама зовет меня Сван. А как вы стали великаном?
В его глазах стояли слезы, но ему удалось улыбнуться.
— Наверно, в детстве хорошо ел кашу, когда был примерно в твоем возрасте.
— И от каши вы стали великаном?
— Ну, я всегда был большим. Раньше я играл в футбол, сначала в университете в Оберне, затем за «Нью-Орлеан сэйнтс».
— А сейчас?
— Сейчас — нет. Я… я борец, — сказал он. — Профессиональная борьба. Выступаю в роли плохого парня.
— А-а-а… — Сван задумалась.
Она вспомнила, что один из ее многочисленных «дядей», дядя Чак, раньше ходил на борцовские матчи в Уичито и смотрел их по телевизору.
— Вам это нравилось? Я имею в виду быть плохим парнем?
— По правде говоря, это просто игра. Я лишь изображал плохого. И даже не знаю, нравилось мне это или нет. Просто я умел это делать.
— Суслик в норе! — вскрикнул Поу-Поу. — Господи, пусть он уйдет!
— Почему он все время говорит про суслика? — спросила Сван.
— Ему очень больно. Он не понимает, что говорит.
Поу-Поу бредил о тапочках, о том, что злакам нужен дождь, потом опять умолк. От тела старика несло жаром, как из открытой печки, и Джош понимал: долго тот не протянет. Одному богу было известно, что произошло в его мозгу, когда он смотрел на взрыв.
— Мама сказала, что мы едем в Блейкмен, — сказала Сван, отвлекая его внимание от старика. Девочка осознала, что тот уже при смерти. — Она говорила, мы едем домой. А вы куда?
— В Гарден-Сити. Я должен был там выступать.
— Там ваш дом?
— Нет. Мой дом в Алабаме, далеко-далеко отсюда.
— Мама говорила, что мы едем к дедушке. Он живет в Блейкмене. А в Алабаме живет ваша семья?
Он подумал о Рози и сыновьях. Но теперь они — часть чьей-то другой судьбы, если, конечно, еще живы.
— У меня нет никакой семьи, — сказал Джош.
— Разве у вас нет никого, кто вас любит? — спросила Сван.
— Нет, — ответил он. — Думаю, нет.
Он услышал стон Дарлин и сказал:
— Последи за мамой.
— Да, сэр.
Сван поползла было от него, но потом оглянулась на великана.
— Я знала, что случится что-то ужасное, — сказала она. — Я поняла это в ту ночь, когда мы покинули трейлер дяди Томми. Я пыталась объяснить это маме, но она не поняла.
— Как же ты узнала?
— Мне сказали светлячки, — ответила она. — Я поняла это по их свечению.
— Сью Ванда, — слабым голосом позвала Дарлин. — Сван? Где ты?
— Тут, мама. — Девочка поползла назад к матери.
«Светлячки ей сказали, — подумал Джош. — Правильно. По меньшей мере, у ребенка развито воображение. Это хорошо. Иногда воображение может стать лучшим укрытием, когда дела идут совсем неважно».
Но вдруг он вспомнил стаи саранчи, в которые попал его автомобиль. «В последние два-три дня они летели с полей тысячами», — говорил Поу-Поу. Странно.
«Может, саранча как-то узнала про то, что должно произойти на этих полях? — удивился Джош. — Наверное, насекомые умеют предчувствовать катастрофу. В этот раз, может быть, они уловили запах беды в ветре? Или в самой земле?»
Мысли его перешли к более важным вопросам. Сначала ему нужно найти место, чтобы справить нужду, иначе его мочевой пузырь лопнет. Прежде ему не приходилось делать это, сидя на корточках. Но если с воздухом все будет в порядке и они еще сколько-нибудь протянут, то с этим что-то надо придумать. Ему не улыбалось ползать по своему добру, как, впрочем, и по чужому. Пол состоял из бетона, но весь растрескался от толчков… И тут Хатчинс вспомнил про мотыгу, на которую наткнулся где-то в завале. Можно выкопать отхожее место.
Джош решил обследовать на четвереньках подвал, собирая консервы и все, что попадется в руки. Здесь явно много припасов, а в банках может быть достаточно воды и соков, чтобы продержаться какое-то время. Больше всего они нуждались в свете; Джош никогда прежде не подозревал, как он станет скучать по электричеству.