— Покажите нам подвал. — Сестра Жуть встала. — Я открою ветчину.
Бет и Джек повели их в вестибюль. Сверху лилась вода, образуя на полу большую черную лужу. От вестибюля пролет деревянных ступенек без перил спускался во тьму. Лестница опасно шаталась под их ногами.
В подвале действительно было теплее, всего на пять-шесть градусов, но изо рта все равно шел пар. Каменные стены еще оставались целы, а потолок почти не поврежден, если не считать нескольких трещин, через которые дождевая вода просачивалась вниз.
«Это старое здание, — подумала Сестра Жуть, — а тогда строили не так, как сейчас. Через равные промежутки потолок поддерживали каменные опоры, некоторые из них покрылись трещинами, но ни одна не обрушилась. Пока не обрушилась».
— Вот она.
Бет прошла к фигуре, прижавшейся к основанию одной из колонн. Черная вода стекала рядом с ее головой. Девушка сидела в растекающейся луже зараженного дождя и что-то держала в руках. Зажигалка проводницы погасла.
— Извините, — сказала Бет. — Трудно держать, потому что она нагревается, и мне не хочется тратить бензин. Это зажигалка мистера Каплана.
— Что вы сделали с телами?
— Мы убрали их подальше. Тут много коридоров. Мы оттащили их в конец одного из них и там оставили. Я… я хотела произнести над ними молитву, но…
— Что «но»?
— Я забыла, как надо молиться, — ответила она. — Молитвы… кажется, теперь не имеют большого смысла.
Сестра Жуть что-то промычала и полезла в сумку за пакетом с ветчиной. Бет наклонилась и протянула латиноамериканке бутылку с элем. Дождевая вода попала ей на руку.
— Вот, — сказала Бет, — немного питья. Эль дринко.
Латиноамериканка издала хнычущий, жалобный звук, но не ответила.
— Она так и сидит здесь, — пояснила Бет. — Вода попадает на нее, но она не переходит на сухое место. Хотите есть? — спросила она латиноамериканку. — Кушать, есть? Боже, как можно жить в Нью-Йорке, не зная английского?
Сестра Жуть стянула с ветчины почти весь пластик. Она оторвала кусочек ломтика и встала на колени около Бет Фелпс.
— Посветите еще зажигалкой. Может, если она увидит, что у нас есть, нам удастся сдвинуть ее с места.
Вспыхнула зажигалка. Сестра Жуть взглянула на покрытое волдырями, но все еще милое лицо латиноамериканки, которой, вероятно, было не больше двадцати лет. Длинные черные волосы обгорели на концах, и там, где локоны были выжжены, виднелась кожа. Девушка не прореагировала на свет. Ее большие влажные карие глаза были устремлены на то, что она держала в руках.
— О, — слабо охнула Сестра Жуть. — О… нет.
Ребенку, девочке с блестящими, как у матери, волосами, было, вероятно, года три. Сестра Жуть не видела ее личика. И не хотела видеть. Одна застывшая маленькая ручка выгибалась вверх, как будто тянулась к матери, тело неуклюже лежало на руках девушки, и Сестра Жуть поняла, что ребенок мертв.
Вода текла через дыру в потолке, омывая волосы латиноамериканки и ее лицо черными слезами. Женщина стала тихонько напевать, нежно баюкая труп.
— Она не в своем уме, — сказала Бет. — Вот так и сидит с прошлой ночи, когда ребенок умер. Если она не уйдет из этой воды, тоже умрет.
Сестра Жуть слышала Бет очень смутно, словно издалека. Она протянула руки к латиноамериканке.
— Послушайте, — сказала она странным голосом, незнакомым для нее самой. — Я возьму ее. Дайте ее мне.
Дождевая вода черными ручьями стекала по ее ладоням. Латиноамериканка запела громче.
— Дайте ее мне. Я возьму ее.
Девушка стала качать труп еще сильнее.
— Дайте ее мне.
Сестра Жуть услышала, что ее голос отдается безумным эхом, и вдруг мысленно увидела вспышки голубого света.
— Я… возьму… ее.
Падал дождь, и гром гремел, как глас Божий: «Ты!.. Ты, грешница! Ты, пьяная грешница, убила ее и теперь должна заплатить…»
Она опустила взгляд. На ее руках лежал труп маленькой девочки. Светлые волосы ребенка были в крови, а открытые глаза заливал дождь. Вращалась голубая мигалка патрульной машины, и полицейский в желтом дождевике, нагнувшись к женщине, сидящей на дороге, мягко сказал:
— Давайте же. Вы должны отдать ее мне.
Он оглянулся через плечо на напарника, который устанавливал сигнальные знаки возле покореженного перевернутого автомобиля.
— Она не в себе. Я чувствую запах алкоголя. Мне нужна твоя помощь.