– Не надо нам бонсая! – и снова посмотрела на мужа.
– Что? – чуточку нервно спросил он. – Ты сказала – делай что хочешь, но останови его! Я остановил!
Я покосилась на лысого:
– Он там живой?
– Ой, да что ему сделается, не бонсай же в него прилетел! – Ирка уже вернула себе обычный оптимизм.
– Тогда вы дальше сами, ладно? – Мой герой понял, что может удалиться со сцены.
Я послала в закрывающееся окно признательный воздушный поцелуй и повернулась к лысому, но сказать ничего не успела.
– Что вы с ним сделали? – растерянно хлопая глазами и тяжко дыша, подоспела Марина.
– Задержали, – успокаивающе сказала я.
А Ирка, гордясь чужим подвигом, развернула и расцветила мой ответ:
– Настигли и завалили, как мамонта!
– Как ма… ой! Как мамонта! – неожиданно затрясся лысый.
Я не сразу поняла, что он содрогается от сдавленного смеха.
– Кажись, все‑таки повредился, – расстроилась Ирка.
– Да с чего бы, ему не в голову, а в плечо прилетело, – донеслось из неплотно прикрытого окна.
Я бросила туда комплимент:
– Коля, ты молодец!
Это древний закон: мужчина, заваливший мамонта, заслуживает похвалы.
– А, так вы симулируете? – Ирка бесцеремонно потрясла и. о. мамонта. – Вставайте, прикинуться мертвым не выйдет, мы не отстанем.
– Я понял. – Лысый закряхтел и сел.
Добрая Ирка протянула ему руку и помогла встать на ноги.
Я оглядела двор, увидела, что за нами уже наблюдают мамашки с детской площадки и какой‑то мужик в авто, и предложила:
– Давайте поговорим в другом месте.
– Туда, – тоже быстро оглядевшись, решила Ирка и потянула лысого к пекарне в соседнем доме.
Это заведение не пользуется особой популярностью, наплыв посетителей случается только за полчаса до закрытия, когда всю не распроданную за день выпечку отдают с тридцатипроцентной скидкой. До этого счастливого момента было еще далеко, и мы без труда нашли местечко, удобное для проведения допроса с пристрастием, замаскированного под дружеские посиделки.
Ирка, продолжая держать лысого за руку, как ребенка, усадила его в угол и плюхнулась рядом, отрезая путь к отступлению.
Пленник выглядел покорившимся судьбе, но исключать новую попытку побега не стоило. Было понятно: если он вырвется на бульвар, повторно изловить его будет непросто – там многолюдно и полно мест, где можно спрятаться, а позиций дружественных нам гранатометчиков – стрелков по мамонтам вовсе не имеется.
– Кому чай, кому кофе? – спросила я, охлопывая карманы.
Бумажника при себе, конечно, не было.
Ирка, правильно истолковав мое замешательство, перебросила мне свой кошелек и сказала:
– Нам с товарищем мятный чай, он хорошо успокаивает.
– А я буду свой травяной напиток, у меня с собой. – Марина достала из сумки термос и села рядом с нашим пленником с другой стороны.
Я не отказала себе в удовольствии пару секунд полюбоваться этой картиной: неказистый лысый очкарик в богатом обрамлении кустодиевских красавиц-близняшек Ирины и Марины неожиданно похорошел. Даже приосанился, видимо осознав, что должен постараться соответствовать окружению.
Я сбегала к стойке за напитками и пирожными (лично меня они успокаивают лучше, чем всякий чай), вернулась, села напротив пленника и задушевно спросила:
– Так кто же вы такой?
– Можно? – Лысый потянулся к курящемуся паром стакану. – Спасибо. Позвольте представиться: меня зовут Геннадий Леонидович Бордовский…
– Так и знала, что не Олег! – Ирка пристукнула по столу кулачком.
– А вы родня Олега? – живо повернувшись к ней, спросил Геннадий Леонидович.
– Да боже сохрани! – открестилась от родства с сомнительным Олегом подруга. – Мы думали, это вы его родня!
– Я?! Да мы даже не знакомы! – прозвучало очень искренне.
Мы с Иркой переглянулись, дружно посмотрели на лысого. Он моргнул, но честный взгляд не отвел.
– Все незнакомы с Олегом – и вдруг сошлись в его квартире? – озвучила я мысль, посетившую, кажется, не только меня.
Это был риторический вопрос, но он неожиданно получил ответ.
– Как регрессолог, скажу, что за якобы случайными встречами нередко стоит отработка кармических задач, – хлюпнув своим травяным чаем, изрекла Марина. – Из прошлой жизни, где мы все вместе не закончили общее важное дело.
– Какое? Не спасли гугенотов в Варфоломеевскую ночь? – съязвила я.
– Или не загнали мамонта в каменном веке? – Ирка заглянула еще дальше в прошлое.
А господин Бордовский снова истерически захихикал и чуть не поперхнулся чаем.
– Вы как‑то странно реагируете на упоминание мамонтов, – уличила я его. – С чего бы это?