Рации по-прежнему действуют исправно, хотя батареи почти выдохлись. Стрелка вольтметра колеблется у критической красной линии.
В лунную ночь на первое октября группа принимает два мешка груза: какое богатство! Сахар, консервы, концентраты, соль, мыло, махорка и даже два с половиной литра водки. И новенькие байковые платки для девушек, плащ-палатки, маскировочные костюмы, вещевые мешки. И, конечно, радиопитание и противопехотки. Третий тюк достается немцам. А утром вся округа наводняется солдатами. Каратели опять наступают разведчикам на пятки.
Пятерка бежит лугом по матово-седой на рассвете, тяжелой от росы траве, высокой траве второго укоса. Впервые за сотни лет не вышли с косами в луга батраки прусских бауэров… Мельников отстает от группы, минирует у опушки темно-зеленый след, что змеится по траве… Скорее бы выбраться на хвойный ковер!…
Двадцатитрехлетний Шпаков был ровесником Ани, Мельников почти на два года моложе. Вначале Иван Первый — так его иногда называют в группе, в отличие от Ивана Черного (Овчарова) и Ивана Белого (Целикова), показался Ане, несмотря на его двухлетний опыт разведчика в тылу врага, не очень серьезным и дисциплинированным разведчиком, скорее лихачом, ухарем. Может, так оно и было поначалу. Кепка надета «а ля черт побери», буйный чуб, блатные манеры. Бывало, он спорил со Шлаковым, дерзил командиру, не прочь был сачкануть. Но как только стал Иван Первый командиром, как только почувствовал себя полностью ответственным за выполнение задания, словно подменили Ваню. Прежде воевал он по принципу: пан или пропал, была не была — двум смертям не бывать… Теперь от былой горячности, от привычки брать нахрапом да наскоком не осталось и следа. Посуровел, подтянулся бывший колхозный тракторист из деревни Николаевка на Гомельщине. Во всем старается теперь он походить на капитана Крылатых и на Колю Шпакова, по всем важным делам советуется с Аней и другими членами группы «Джек», вырабатывая единый образ мыслей и действий. Командир разведчиков — это, значит, думать за всех и всех заставлять думать, спать вполглаза, всегда быть примером, видеть дальше всех…
Шпаков многое воспринял от Крылатых, Мельников — от Крылатых и Шпакова. Крылатых превыше всего ставил в разведчике разумную самостоятельность, находчивость и смекалку, широту кругозора, даже своевременное своеволие. Шпаков не терпел штампа, шаблона, ценил в оперативных решениях дерзкую творческую фантазию. И все это, подобно губке, впитал в себя мозг Вани Мельникова, обогатив опытом, полученным на прежних заданиях от таких многоопытных командиров-разведчиков, как Вацлавский и Виницкий.
Бесценна эта командирская «эстафете». Если подумать, то старт ее теряется в далеких годах. Ведь в сорок первом Вацлавский и Виницкий — командиры Крылатых и Шпаков — перенимали опыт у майора Спрогиса, человека, который партизанил еще в Гражданскую, охранял в Кремле Ленина, а потом стоял на посту номер один — у Мавзолея. Спрогис сражался в Испании и с первых дней Великой Отечественной вел разведку на Западном фронте. Учились Вацлавский и Виницкий и у бригадного комиссара Дронова, питерского рабочего подпольщика. Дронов штурмовал Зимний, дрался с Деникиным и Врангелем, громил самураев у озера Хасан, поднимал бойцов на штурм линии Маннергейма. В Отечественную стал Героем Советского Союза. А сами Спрогис и Дронов учились у таких людей, как Ленин и Фрунзе, Дзержинский и Берзин. Вот, если подумать, откуда начиналась «эстафета», вот откуда стартовала разведгруппа «Джек», хотя этого, может быть, и не сознавал ее третий командир — Ваня Мельников.
Группа идет по песку редкой цепочкой, и следы ее заносит ветер в песке. В безвестных могилах спят уже два ее командира. Но они не мертвы, Крылатых и Шпаков, раз их кровью оплаченный опыт живет в жизненно важных решениях Мельникова, ведет и направляет его. И за цепочкой из пяти разведчиков, как невидимый, но неразрывный фал, питающий их кислородом, тянется цепочка к командирам Октября…
Теперь Ваня Мельников ночами ищет на небе Сатурн, проверяет путь по компасу и карте. То и дело меняя азимут, он ведет группу через реки, железные и шоссейные дороги, мимо фольварков, городков и станций — на юг. Ночью, вплавь, под пулями, побросав вещевые мешки, котелки и плащ-палатки, пятерка переправляется через широкую Прегель.
Впереди много рек, и Мельников говорит:
— Пожалуй, надо попросить Хозяина сбросить нам парочку «зисовских» камер и насосы к ним, а? А то уж очень похоже на последние кадры кинофильма «Чапаев»!
Когда особенно трудно, когда положение кажется безвыходным, как прежде Крылатых и Шпаков, говорит он девчатам: