Жена конунга была добра к Хильд, и она, без сомнения любит своего брата. Каким бы он ни был страхолюдом, а все ж родня…
Нет, она не могла ответить злом на добро.
— Заключим соглашение. Ты не причинишь вреда ни мне…
— Клянусь!
— … ни Сёрену и никому из моих друзей.
Орвар тихо выругался сквозь зубы.
— Взамен я обещаю встречаться с тобой, разговаривать, ходить куда-нибудь. Короче, дружить.
Он выругался громче, но кивнул.
— Ты держишь руки при себе и ни к чему меня не принуждаешь. Если я захочу тебя, то по доброй воле.
В глазах Орвара что-то мелькнуло и исчезло со скоростью падающей звезды. Он знал, что не нужно спешить заставлять девушку полюбить себя. Пусть сначала перестанет ненавидеть.
— На какой срок?
— Три месяца.
— Дай мне три года.
— Шутить изволите? — Сощурилась Хильд.
— Ты отняла у меня три года жизни. Верни их.
Она, как зачарованная, смотрела ему в глаза. Зрачки действительно светятся в темноте или она тоже сходит с ума с ними со всеми за компанию? Высоко на дереве каркнул ворон, и Хильд вздрогнула.
— Три месяца, мое последнее слово.
— Год.
— Каррр!
— Три месяца и ни дня больше.
— Каррр!
— Хорошо. Скрепим сделку?
— Да. — Хильд протянула ладонь для честного рукопожатия, но Орвар резко дернул ее на себя и поцеловал. — Что ты делаешь?
— Скрепляю сделку.
Обнял крепче и поцеловал еще раз, уже медленнее, нежнее, словно проверяя, пустят ли его глубже. Губы девушки дрогнули и приоткрылись. Как же он тосковал по это сладости…
— Каррр! — Донеслось сверху.
Хильд открыла глаза, оттолкнула его и бросилась к дверям. Она ожидала звука шагов за спиной, тяжелой руки на затылке, но ничего не случилось. Она хлопнула дверью, прыгая через две ступени взлетела по лестнице и добежала до своей комнаты.
Все получалось и лучше и хуже, чем она ожидала. Да, у нее появилась надежда освободиться от Орвара через три месяца и навсегда. Жить под настоящим именем, не оглядываться через плечо и не просыпаться от кошмаров по ночам. Всего три месяца.
Но… она не знала, сможет ли выстоять против него, когда он так смотрит, так прикасается. Целых три месяца.
Хильд бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку, словно пыталась перестать видеть весь этот странный мир странных людей. Где сейчас Сёрен, что с ним, думает ли он о ней? Сёрен был ее пропуском в безопасную и спокойную жизнь, фундаментом, на котором она надеялась построить свою семью: детские кроватки, сказки на ночь, проводы мужа на работу, ожидание на причале, все, из чего состоит жизнь жены рыбака.
Орвар был опасным и непредсказуемым, как дикий зверь… как медведь. Только малолетняя идиотка, какой она была три года назад, могла видеть в нем пушистого плюшевого мишку. Нынешняя Хильд знала — это опасное и непредсказуемое животное, которое может броситься без предупреждения в любой момент. И она оказалась заперта с ним в одной клетке.
Стоя посреди темного сада, Орвар ослабил галстук и вдохнул полные легкие сырого холодного воздуха. Запах Хильд еще щекотал его ноздри. Сразу после возвращения от нее разило солью, водорослями, железом и другим мужиком. Он чуть умом не тронулся от этого запаха, чуть не совершил непоправимое. Теперь она пахла палой листвой, сосновой хвоей и немножко теплым хлебом, как раньше. И она согласилась остаться. Правда, всего на три месяца, но это давало надежду. Правда это обещание держать руки подальше от нее… сдержать его будет очень трудно.
— Каррр!
Чертова птица. Орвар поднял голову и всмотрелся в темноту. Высоко на ветке маячил большой черный комок, слишком большой, чтобы быть обычной городской вороной. На соседней ели торчал еще один.
— Поймаю и сверну шею, — пообещал он им обоим.
— Кру? — Совершенно искренне удивилась птица.
Орвар повернулся и пошел к калитке в стене.
Кьяртан с облегчением расправил плечи и хрустнул пальцами. День закончился совсем неплохо: никто никого не убил, и даже появилась надежда уцелеть в это войне двух влюбленных идиотов.
— Три месяца, — сказал он почти невидимому Хельги.
— Три месяца, — ответил тот.
ГЛАВА 9
Древние саги, написанные еще во времена, когда люди и эйги были единым народом, содержат рассказы о кровной мести, распрях и войнах. Месяцы и годы спокойной и безопасной жизни называются временем, «когда ничего не происходило». Вот уже несколько недель в жизни Стаи не происходило ничего. Никто не посягал на территории, контролируемые эйги. Вельва мирно спала в Уппсале и не видела дурных снов. Боги принимали жертвы. Бизнес был успешен. Все шло замечательно, за исключением одного: Хильд не смотрела на Орвара. Просто в упор его не видела.