Лебедка аэронавта
С незапамятных времен, Шпили были приютом человечества, на много миль возвышаясь над туманом, что окутал поверхность мира. В их залах, аристократические Дома правили на протяжении нескольких поколений, делая чудесные научные открытия, создавая торговые альянсы и строя флот дирижаблей, чтобы сохранить мир.
Гримм - капитан торгового судна «Хищник». Преданный Шпилю Альбиона, он встал на его сторону в холодной войне со Шпилем Авроры, ломая судоходные линии противника, нападая на его грузовые суда. Но когда «Хищник», после полученных в бою повреждений, теряет способность летать, Гримму приходит предложение от Шпиля Альбиона – присоединиться к команде на опасной миссии в обмен на полное восстановление «Хищника».
Ввязавшись в столь опасную авантюру, Гримм узнает, что конфликт между Шпилями является лишь предвестником грядущей беды. Древний враг человечества, молчавший более десяти тысяч лет, вновь зашевелился. И теперь сама смерть будет идти по его следу…
Пролог
Шпиль Альбиона, хаббл Монинг, дом Ланкастеров
- Гвендолин Маргарет Ланкастер, - произнесла мать настойчивым недовольным тоном, - ты сейчас же должна прекратить это сумасбродство.
- Послушай, мама, - ответила Гвендолин рассеяно, - мы подробно и неоднократно обсуждали этот вопрос.
Она посмотрела на наруч на левой руке и слегка повращала запястьем.
- Третий ремешок слишком тугой, Сара. Кристалл впивается в ладонь.
- Одну минуту, мисс.
Сара нагнулась ближе к застежкам наруча, разглядывая их поверх очков. Она произвела серию быстрых, ловких корректировок.
- Так лучше?
Гвендолин попробовала пошевелить рукой и улыбнулась.
- Отлично. Спасибо, Сара.
- Не за что, мисс, - ответила Сара. Она начала улыбаться, но потом взглянула в сторону матери и изменила выражение на разумную и уместную скромность.
- Не было никакого обсуждения, - сказала мать, складывая руки. - Обсуждение предполагает дискуссию. Ты же просто притворялась, что меня нет в комнате, когда я затрагивала эту тему.
Гвендолин принялась мило улыбаться.
- Мама, мы можем еще раз поговорить об этом, если хочешь, но я ни в малейшей степени не изменила своих намерений. Я не буду посещать Академию для девушек леди Хардшоу.
- Я была бы более чем довольна увидеть, как ты поступаешь в Воздушную инженерную академию вместе с...
- Ох, - произнесла Гвендолин, закатывая глаза. - Я работаю с этими системами в тестовой мастерской с тех пор, как научилась ходить, и я абсолютно уверена, что сойду с ума, если мне придется терпеть двухлетний вводный курс.
Мать покачала головой.
- Гвендолин, не можешь же ты в самом деле думать, что...
- Довольно, - произнесла Гвендолин. - Я поступлю в гвардию шпилеарха. И приму присягу. Мне предстоит провести год на службе.
Она повернулась, чтобы посмотреть на себя в высоком зеркале, слегка привела в порядок юбки и поправила лацканы короткого болеро.
- Честно говоря, дочери других благородных Домов принимают присягу. Я не могу понять, почему ты поднимаешь такой шум.
- Другие дома - не Ланкастеры, - сказала мать неожиданно холодным тоном. - Другие дома не управляют высшим хабблом в Совете. Другие дома не являются ответственными хранителями ценностей с жесткими обязательствами перед всей башней Альбиона.
- Мама, - вздохнула Гвендолин. - Честно говоря, люди, живущие на нижних уровнях башни, словно почему-то менее достойны. И кроме того, эти огромные чаны и кристаллы сами по себе ничего не значат.
- Ты молода, - сказала мать. - Ты не понимаешь, насколько необходимы эти кристаллы хабблу Монинг и флоту. Сколько планирования и предусмотрительности требуется для производства единственного кристалла...
- Целые поколения, - перебила Гвендолин. - Нет, видимо, я недостаточно осведомлена, чтобы удовлетворить тебя. Однако, я бы сказала, что еще одно повторение частного буквоедства по всей видимости не изменит ситуацию, и, следовательно, наименее огорчительным выходом для всех будет оставить попытки.
- Гвендолин, - произнесла мать прищурившись. - Ты вернешься в свои комнаты в следующие десять секунд или, клянусь Богом на небесах, я крепко тебя поколочу.
Ах. Теперь они дошли и до этого. Гвендолин подавила вспышку чисто детского страха и затем еще одну гораздо более обоснованного гнева, и заставила себя рассмотреть ситуацию и комнату спокойным и рациональным образом.