- Значит дело вовсе не в твоей необычной манере общения, - сказала Бриджит. - Ты вообще не могла ничего делать.
Фолли снова вздрогнула и прошептала кристаллу:
- Я падала и падала. Лежала тут, но падала и падала.
Бриджит медленно вдохнула.
- О, - сказала она тихо. - Я не знала.
- Мы не часто говорим о таком, - рассудительно сказала Фолли. - Это больная тема. Особенно касается людей, которые практиковались гораздо больше меня.
- Вроде мастера Феруса? - поняла Бриджит.
- Да, да, мой бедный учитель. В настоящий момент у него больше дыр, чем у кого-либо. И все же он держится только на чистой воле. - Фолли закусила губу. - В конце концов, большинство эфиромантов проваливаются. Они так умирают. Падают, когда лежат в постели. Падение на остановить. - Она вздрогнула. - Когда-нибудь это случится и со мной и я не смогу вернуться. - Она прикрыла глаза и затем прошептала маленькому кристаллу, - Не забудь поблагодарить Бриджит от меня. Она очень добра.
- Мы же друзья, - возразила Бриджит. - Благодарностей не нужно.
Фолли слегка улыбнулась. Затем двинула головой, прижавшись щекой к кристаллу, снова погрузив их своеобразную камеру в темноту.
Меньше чем через секунду в дальнем от них конце туннеля раздалось шуршание брезента и воинорожденный по имени Сирьяко просунул голову, подняв повыше свой собственный кристалл. Он настороженно оглядел их, но приближаться не стал.
- Потише там. - Затем ушел, снова опустив полог.
Фолли тут же подняла голову.
- Не волнуйся. Я не позволю плохим людям забрать тебя.
Что ж, подумала Бриджит. По крайней мере, её усилия намного улучшили положение. У неё снова был дееспособный союзник, пускай даже так же туго связанный как и сама Бриджит. Если бы им удалось развязаться, все стало бы более обнадеживающе. Отлично. Что она могла сделать, чтобы развязаться? Что предприняли бы героини спектаклей и книг в похожих обстоятельствах?
Чаще всего оказывалось, что они пользовались женскими уловками, обещая своим похитителям-мужчинам благосклонность, а затем поворачивали ситауцию против врага в нужный момент (но сначала, жертвуя своей добродетелью ради дела, конечно).
Бриджит не долго была агентом Шпилеарха, но у нее уже было достаточно прозрачное понимание, что такая уловка вряд ли сработает. Даже если Сирьяко и поддастся такому трюку, у него не было реальной нужды развязывать её, не так ли? И, в конце концов, какой похититель даже с малой толикой профессионализма вообще мог купиться на такую хитрость?
Кроме того, Бриджит не была уверена, что знает какие-то женские уловки. И даже если бы знала, можно сказать определенно, что они не сработают в жизни также безупречно, как в сказках и спектаклях.
Кожаные шнуры. Она должна знать, что делать с этой проблемой. Выращивание мяса на забой в их чановой частично включало в себя и сбор шкур, увеличивающихся по мере созревания. Её отец мог снимать шкуру с туш несколькими длинными, ловкими порезами и парой умелых рывков. Конечно, они не дубили кожу до нужной кондиции, а поставляли шкуры кожевнику, с которым у них была договоренность, но все же...
Бриджит снова моргнула. Ну конечно. Шкуры должны храниться в ванне со специальным раствором с большим количеством воды, чтобы предотвратить их высыхание. Кожа значительно уменьшается, когда высыхает и снова расширяется при смачивании.
Бриджит вновь принялась крутить запястья, на этот раз всерьез. Они горели, но ей было все равно.
- Ох, - ужаснулась Фолли. - Она делает только хуже. Ей нужно остановиться.
Нет, - уверенно возразила Бриджит. Она почувствовала, как струйки крови скользят по ее ладоням и подушечкам пальцев и значит в кожаные ремни её впитывается немало.
- Фолли, мне нужно, чтобы ты сказала мне, когда ремни полностью намокнут.
Фолли уставилась на Бриджит своими странными, разноцветными глазами и задрожала.
- О Боже. Эм. Левому нужно побольше, как считаешь?
- Отлично, - сказала Бриджит и сосредоточилась на выворачивании и мучении собственного левого запястья. Потребовалась вечность добровольной муки, но, наконец Фолли прервала её
- Теперь она должна попробовать.
Бриджит благодарно кивнула. Затем закрыла глаза и наклонила голову вперед. А потом, очень медленно, начала разводить запястья в стороны, растягивая стяжки.
Это было больно, ужасно больно, и не только в запястьях. Ее руки и плечи болели от напряженных усилий. Бриджит была сильной девушкой, достаточно сильной, чтобы бросить на плечо сто пятьдесят фунтов мяса и донести его из чана до стола для разделки, не останавливаясь, чтобы отдохнуть или переложить на другое плечо. Она никогда не полагала это чем-то сверхъестественным, поскольку ее отец, Франклин, мог поднять по столько же на каждое плечо и спокойно идти, напевая на ходу и даже не сбиваясь с ритма. Но, несмотря на отсутствие подобной мощи, она накинулась на аврорские ремни, призвав на помощь всю свою выносливость, решимость и безудержную силу.