— Да неужели?
— Тебе нужна абсолютно новая проводка, новый главный подъемный кристалл и, по меньшей мере, три бортовых кристалла! Я видел твои счета. У тебя даже близко нет достаточной суммы, чтобы их купить.
— Он ранен, — твердо сказал Гримм. — А не выброшен за ненадобностью.
— Ранен, — сказал Рук, закатывая глаза. — Он с трудом таскается вверх-вниз вдоль шпиля на привязи. "Хищник" больше не воздушное судно. Он больше на лебедку похож.
Гримм внезапно понял, что стоит перед Руком, стиснув кулаки.
Рук этой детали похоже не заметил.
— Я делаю тебе честное и открытое предложение, Френсис. Не заставляй меня применять иные методы.
Гримм мгновение стоял молча, глядя на ухмылку Гамильтона Рука.
— И о каких же методах, сэр, идет речь? — тихо спросил он
— Я могу обратиться в суд, если потребуется — сказал он. — Доложу об опасно небрежном управлении кораблем. Доложу о потерях, которые ты понес. Доложу о жалобах и обвинениях в преступной деятельности, которые другие шпили направили во флот.
Гримм заскрежетал зубами.
— Я навлек на себя эти обвинения, действуя по указаниям флота, и вы об этом знаете.
— И мне прикажут все отрицать, — сказал Рук, его улыбка становилась все шире.
— Взгляни правде в глаза, Френсис. Неужели ты серьезно считаешь, что флот поддержит тебя, обесчещенного одиночку, скорее чем вытерпит подобное публичное унижение?
Улыбка исчезла.
— Я получу это кристаллическое ядро, Гримм.
Гримм задумчиво кивнул. А затем довольно быстро и без какой-либо сдержанной вежливости, он влепил командору Гамильтону Руку пощечину.
Звук удара разнесся по пустынному коридору. Рук отшатнулся, ошарашенный скорее самим фактом удара, чем его силой, и широко распахнутыми глазами уставился на Гримма.
— "Хищник" не собственность, — сказал Гримм спокойным ровным тоном. — Он мне не принадлежит. Он мой дом. Его команда не мои наемники.
Они моя семья. И если вы снова станете угрожать отобрать мой дом и лишить мою семью средств к существованию, командор, я буду вынужден убить вас не сходя с места.
Глаза Рука вспыхнули, и он выпрямился во весь свой угрожающий рост.
— Ты, наглое насекомое, — прорычал он. — Неужели ты считаешь, что можешь ударить меня и не заплатить за это?
Вместо ответа Гримм быстро шагнул к нему и снова ударил. Рук попытался уклониться от удара, но руки Гримма оказались для него слишком быстры. И снова звук удара разнесся по коридору.
— Я могу это делать, когда мне заблагорассудится, сэр, — сказал Гримм все тем же ровным голосом. — Тащите меня в суд. Я с удовольствием расскажу судьям и общественности, что именно подвигло меня вас ударить. Вы будете прилюдно унижены. Если вы надеетесь сохранить хоть частичку своей репутации, у вас не останется выбора, кроме как вызвать меня на дуэль. А как вызванная сторона, я буду настаивать на Протоколе Смерти.
Рук немного отшатнулся от Гримма, как будто он открыл шкаф, чтобы достать сыр, а вместо этого обнаружил какую-то чешуйчатую дрянь.
— Ты не посмеешь. Даже если ты победишь, моя семья спустит с тебя шкуру.
- Я встану под флаги башни Олимпии, - произнес Гримм, - они будут рады заполучить меня. Пусть семейство Рук попробует начать свою игру с капитаном судна Олимпии. Как вы думаете, Гамильтон, ваш труп будет этого стоить?
Рук сжал кулаки.
- Это измена.
— Для офицера флота - да, — сказал Гримм, обнажая зубы. — Но не для обесчещенного одиночки вроде меня.
— Ты жалкое пустое место, — сказал Рук. — Мне нужно...
Гримм шагнул вперед, не разрывая зрительного контакта, заставляя Рука шагнуть назад.
— Что вам нужно, командор? — спросил он. — Говорить гадости у меня за спиной? Вызвать меня на дуэль? У вас недостаточно храбрости, чтобы взглянуть человеку в глаза, прежде чем убить его. И мы с вами оба это знаем.
Рук сжал зубы, закипая.
— Я этого не забуду, Гримм.
Гримм кивнул.
— Да. Один из ваших многих чудесных недостатков, Гамильтон, в том, что вы забываете услуги, но помните обиды.
- В точку. У моего Дома хорошая память и длинные руки.
Гримм почувствовал, как волна ярости собирается снести его выдержку, но он подавил ее, позволив просочиться только в тембр голоса.
- Длинные руки? Так ты действуешь? Тогда имей в виду: если что-нибудь, не важно, насколько незначительное, произойдет с моими людьми или членами их семей - я буду считать ответственным тебя. В ту же минуту я обвиню тебя перед Адмиралтейством и Советом. И вызову на дуэль, где убью тебя и сброшу твое тело со шпиля, и не факт, что в таком порядке. Я достаточно ясно выразился, командор?