– Ты кого сюда привёз, дебил?! Мы тебя за блядьми посылали, или на вызов?!
– Каких ещё блядей? – не понял я. – Там у девушки кишечная колика, я ей сейчас спазмолитик сделаю, и поеду на следующий вызов… шприцы забыл взять с собой, виноват, больше не буду! ну дайте же пройти…
Прорвавшись мимо этой пышущей гневом особы, я сыпанул вниз по лестнице, едва не сбив с ног только что приехавшую с вызова бригаду, и хотел броситься к своей машине, но внезапно остановился в довольно густой толпе “свободных” врачей и фельдшеров, скопившихся у крыльца. Все они жадно наблюдали развернувшуюся сцену.
Как я уже писал, окна диспетчерской в этот оглушительно – весенний день были настежь распахнуты, и весь двор подстанции лежал под орлиным взором сих вульгарно-прожжённых тёток, как на ладони. Узрев две “химические” головы в кабине вернувшейся с вызова машины, тётки тут же негодующе заорали хором, приняв тех за девушек лёгкого поведения.
– Аскарсаидов!! Вы что с zyablikovым творите?! Немедленно убери этих поблядушек с подстанции!!!
Аскарида, струсив объясняться с начальством, малодушно покинул кабину транспортного средства и смешался с толпой водителей; оттуда раздался мужской животный хохот. Зато на раскрашенных лицах пассажирок немедленно появилось выражение смертельно оскорблённого человеческого достоинства.
– Как… как вы нас сейчас назвали?!
Обе моментально выбрались из машины, и подбоченившись, стали напротив окна диспетчерской.
– Кто тебе тут “поблядушки”… э, слышь, коза драная?
– На себя, н…, посмотри! В таком виде по улицам ходишь!
– Это ты, старая п… на кого похожа? Расселась тут!
– Понаехали хрен знает откуда и ещё права качают!
– Повыступай мне тут! Не к тебе домой понаехали!
– Что понапялили на себя? Думаете, что вас, таких, кто-нибудь е…ь станет?!
– Это тебя, пенсионерка, е…ть некому! А мы найдём себе, как два пальца обоссать!
Перепалка между двором и диспетчерской шла пока “две на две”, и по принципу “слово за слово”. Но тут из салона машины показалась моя глазастая пациентка. Услышав, что происходит, она торопливо привела свои одежды в порядок и поспешила на подмогу к товаркам. Из всех трёх девушек она была самая рослая и внушительная, к тому же на каблуках, и обладала не только гипнотизирующим взглядом, но и могучим голосом. Такого отборного мат-перемата на нашей видавшей виды подстанции слышать ещё не приходилось!
Я спохватился, подбежал, схватил глазастую за руку и потащил в машину – пошли, сделаю тебе укол в попу – но она посмотрела на меня, как будто в первый раз увидела, вырвала руку и продолжила поливать наших диспетчерш. К ним поспешила третья, которая останавливала меня в коридоре, и теперь силы уравнялись. Шесть базарных баб громко лаялись насмерть, и только расстояние мешало им вцепиться друг дружке в волосы…
Вызова никто не принимал, работа подстанции была парализована, все свободные от вызовов сбежались на зрелище. Я в отчаянии столбом стоял со шприцами, и со всех сторон меня спрашивали:
– Откуда привёз таких, zyablikov?
– Ну даёшь! Мужик!
– А что же только троих? На всех надо было привозить!
– Этих троих нам на всех, кажись, хватит…
Наконец, решительно вмешался старший врач Ефимович по кличке Ефимоза, он решительно захлопнул окно и тем отрезал диспетчерш от их обидчиц. Те остались во дворе победительницами, и вскоре смешались с шоферюгами – уходить из такого лакомого места, как подстанция “скорой помощи”, никто из них не собирался…
Меня вызвали “на ковёр” к старшему врачу. Я призвал на помощь всю свою комсомольскую искренность, объясняя ситуацию ему и этим троим злющим мегерам – диспетчершам. На мою бедную голову посыпались проклятия:
– Скотина!
– Лучше бы ты, идя к бабе, свой х… дома забыл!
– Какой н…й укол, надо было дать попить новокаина, и хватит!
– Так, сам их привёз, сам и увози!
Я стоял с таким невинно-убитым видом, что от меня вскоре отстали – что с дурака возьмёшь, кроме анализов…
Подстанция весело гудела, обсуждая случившееся.
От Ефимозы потребовались титанические усилия, чтобы вернуть коллектив в рабочее состояние.
За время суматохи накопились непринятые вызова, и теперь подстанция заработала в аварийном режиме. Очень скоро почти никого не осталось – все бригады разъехались, имея по два и даже три вызова. Нас с Аскаридой услали на нон-стоп, чтоб “ноги нашей тут до утра не было!” Несколько часов подряд мы возили исключительно пьяных – пьяных в коме, пьяных блюющих, пьяных буянящих, пьяных обоссанных, пьяных битых… несмотря на продолжающуюся уже год борьбу с пьянством, этот порок только усиливался, приобретая самые злокачественные и фантастические формы.