Такой подход позволяет сохранить доверие, добившись при этом максимума осведомленности. Многие терапевты проявляют по отношению к родственникам своих клиентов отстраненность, граничащую с презрением. Эта установка чаще всего рационализируется как необходимая для сохранения конфиденциальности и доверия, но фактически она является преследовательской и совершенно излишней. Лучше всего принимать предоставляемую информацию, при условии что ее следует проверять и использовать с осторожностью.
Если терапевт отказывается играть роль Жертвы/Простака и продолжает концентрировать свое внимание на пьянстве клиента, тем самым он выдвигает антитезис игре в Алкоголика и предоставляет клиенту возможность выбрать альтернативу. В конце концов алкоголик либо полностью откажется от спиртного в течение ближайших трех месяцев, либо честно признает, что он не заинтересован в изменении своих привычек и прервет терапию. До сих пор лишь небольшая часть (около 10%) алкоголиков, вступивших в одну из моих групп, осознавали, что они не хотят бросить пить, открыто говорили об этом и прерывали лечение.
Глава 17
Новоявленный трезвенник
Как только алкоголик бросает пить, процесс лечения претерпевает радикальные изменения, поскольку до сих пор все усилия прежде всего были направлены на то, чтобы помочь бросить. Первым последствием полного отказа от алкоголя становится период физического отвыкания. В зависимости от того, до какой степени отравлен организм алкоголика, отвыкание может принять форму тяжелого абстинентного синдрома или легкого дискомфорта.
По окончании периода отвыкания и детоксикации, как правило, следует длящееся около двух недель или чуть меньше затишье, в течение которого алкоголик чувствует себя очень сильным и уверенным в себе. Он убежден, что никогда не начнет пить снова, и находится в приподнятом состоянии духа. Это хорошо знакомый терапевтам период, когда алкоголик «на коне» и чувствует себя находящимся «на седьмом небе». С точки зрения теории сценариев, он может положить начало реальным сценарным изменениям или же оказаться просто «контрсценарием» в рамках прежнего сценария. Различия будут объяснены далее.
Если период трезвости продолжается, то вскоре в сознании индивида начнут происходить глубокие изменения, которые могут вызвать состояние, которое я называю «паникой отвыкания». Эта паника особенно ярко проявляется у людей с длинной историей беспрерывного пьянства. Панику отвыкания следует отличать от синдрома отвыкания.
В обоих случаях кризис является результатом отвыкания от алкоголя, но синдром отвыкания носит преимущественно физиологический характер: это настоящее клиническое заболевание (особенно в крайне тяжелых случаях белой горячки, при которых возможен летальный исход и может потребоваться госпитализация). Паника отвыкания начинается две-три недели спустя, и хотя она может иметь некоторые физиологические причины, но представляет собой преимущественно психологический феномен.
Паника отвыкания может как сопровождаться, так и не сопровождаться синдромом отвыкания, кроме того, через нее проходят отнюдь не все прекращающие пить. Те, кто испытывает панику и не принимает Антабус, вполне вероятно, в этот период могут снова начать пить. Если же эти люди не притрагиваются к спиртному, то порой их начинают преследовать мысли о выпивке. Постоянная борьба с такими мыслями может заполнить собой их сознание настолько, что затмит психические изменения, происходящие в результате освобождения нервной системы от воздействия алкоголя.
Интересно, что люди, принимающие Антабус и вследствие этого, как правило, не испытывающие желания выпить, с большей вероятностью могут осознавать изменения, вызванные отсутствием алкоголя в их организме. В качестве примера этих изменений можно привести рассказ пациента, сообщившего, что однажды он проснулся посреди ночи; неконтролируемые мысли проносились в его голове, так что он почувствовал угрозу психического взрыва или отказа, аналогичного короткому замыканию в компьютере. Он почувствовал, что крайне остро осознает мельчайшие детали в поведении своей жены, постигает глубинный смысл мотивов и разговоров и видит обыденные вещи как деревья и цветы, причем необыкновенно отчетливо и красочно. Вследствие своей новизны и непривычности все эти симптомы вызвали у него сильнейшую тревогу; мой пациент интерпретировал их как знаки опасности и решил, что вот-вот потеряет рассудок.