— Эта песня посвящена тебе, — закричала Лиза. — Ты нас слушаешь, перфект мэн?
— Радионяня?
— В рабочий полдень.
Грабор не хотел ввязываться в споры, от шума у него стреляло в голове, в левой ее части — необычная в его случае болезнь, голова у него вообще никогда не болела: кость, сплошная кость. Он попросил сделать музыку потише, получил в ответ дребезжащий хохот. Они ждали, что Грабор даст вспышку. Зачем делать вспышку?
— Мория. Дурашливая расторможенность с нелепым поведением и циничными шутками. Наблюдается при поражениях лобной доли головного мозга и травмах черепа. — Он старательно выговаривал все буквы.
Девки удивились, замолчали на какое-то время. Казалось, даже музыка стихла. Они пересекли мост, и только на шоссе Лизонька настороженно спросила:
— Это ты откуда?
— Трудное детство. Сделайте музыку потише, девочки… Вашу мать…
ФРАГМЕНТ 75
Она решила посадить на могиле Цымбала шиповник. Считала, что этот куст старику подходит: жизни, смерти, характеру. Садовая ферма располагалась за 68-ым выходом с Лонг-Айлендского шоссе: то ли случайно, то ли из-за близости кладбища. Вдоль обочины стояли фигуры деревянных медведей, орлов, ветряных мельниц, индейцев. На крыше был приколочен двуглавый дракон, вырезанный для отпугивания птиц. Рядом с деревянными поделками стояли гипсовые гномы, богородицы, черепахи и лягушки для украшения приусадебных фонтанов. Грабор посидел в машине один, слушая вороньи крики, потом неуклюже выбрался наружу и побрел вслед за девушками. В воздухе стоял кислый запах компоста, удобрений, взрыхленной земли. Он походил по двору, рассматривая многообразие садово-огороднического мира, поднял одной рукой елку с корнями, замотанными холщовым мешком, подержал на расстоянии вытянутой руки, глядя в густоту ее хвои как в лицо жертвы. В помещении было оранжерейно влажно: бесконечные полки, уставленные цветами в горшках, аквариумные дворцы, опять какие-то вонючие мешки… Девицы что-то обсуждали с продавцом, Грабор к ним не приблизился.
Он увидел на одном из столов ленивую, развалившуюся кошку в ошейнике с колокольчиком и присел, чтобы ее погладить: она подчинилась и заурчала. Он сидел на корточках, осматривался вокруг, дивясь сущности происходящего. В этом помещении обитало много кошек, сначала Грабор их не заметил из-за обилия цветов. Некоторые лежали на полках, обвивая керамические горшки своими телами; одна, совсем молодая, играла с мертвым мышонком — прогуливаясь среди цветов с отсутствующим видом, она вдруг вспоминала о нем опять и подбрасывала лапой вверх, но через секунду забывала снова.
— Грабор, дай сорок долларов! — услышал он надтреснутый голос Лизоньки. — Грабор, мы знаем, что ты здесь.
Он улыбнулся, оставаясь сидеть в своем укрытии.
— Грабор, это для твоего друга.
Он гладил кошку и продолжал улыбаться, понимая, что деньги придется дать.
ФРАГМЕНТ 76
— Лизонька, — сказал он вкрадчиво, когда они отъехали от магазина, — расскажи, пожалуйста, Ребекке, как ты похоронила собаку в Калифорнии. Какое дерево ты там посадила? Рябину? — Он сделал вид, что вынимает соринку из глаза. — На сколько тебя оштрафовали, моя радость?
— Заткнись, — Толстая потемнела лицом. — Это совсем другое дело! Другое дело!
— Такое же дело. Там чужая собака. Здесь чужой друг. У тебя вообще есть совесть? — Он тронул Беку за плечо. — Похоронила чужую собаку в заповеднике, на берегу океана, посадила рябину на могиле, помянула по всем обычаям. Всё чин чинарем. Оштрафовали на пятьсот долларов. Романтическая особа. Широкий человек! Шикарный человек!
Они въехали в кирпичные ворота кладбища «Маунт Плэзнт», Лизонька сжала губы, подтверждая свою правоту и целеустремленность. Большой куст шиповника, едва вместившийся в салон, трясся на заднем сиденье, Грабор с опаской придерживал его: по-балетному, двумя пальчиками.
— У него аллергия от роз. Тебя его родственники отдадут под суд. За осквернение.
Лизонька молчала, лица ее в зеркале заднего вида Грабор видеть не мог. Смотреть за девицами ему нравилось: головы Ребекки почти не было видно; Толстая возвышалась своим шиньоном, как верблюжий горб, желтый качающийся горб.
— Сербы поймали трех американцев, — сказал он. — Мучают, пытают. Мы должны что-то делать.
— Заткнись.
— Давайте взорвем небоскреб. Я даже знаю как. У меня есть знакомая миллионерша. Приезжаем, оставляем бомбы портье; говорим, сейчас вернемся, только припаркуем машину. Домов десять можно объехать за полчаса. У меня много приятелей, которые живут в небоскребах. Хорошие ребята.