- Фред, не надо меня обманывать. Я хочу быть такой же, как прежде, потому что знаю: именно такой я тебе нужна. Неужели нет никакого способа объяснить доктору, как мы выглядели раньше? У тебя хороший глаз - вернее был. Может, ты ему как-нибудь нас опишешь?..
- Маргарет, будь разумной, ты же прекрасно знаешь, что по словесному описанию нельзя судить ни о чем, - голос его звучал почти умоляюще - И хватит об этом, ладно? Я вовсе не против того, чтобы лицо у тебя было правильное, как с картинки анатомического атласа, и...
- Вот именно, с картинки! - взволнованно перебила она его. - Фред, помнишь стереоснимок, который мы сделали перед самым отлетом с Марса?
- Но корабль разбит, дорогая, от него почти ничего не осталось.
- Раз они смогли подобрать нас живыми, значит, какие-то части остались неповрежденными. Может, снимок уцелел!
- Маргарет, ты требуешь невозможного. Мы не знаем, где сейчас наш корабль. Группа, в которую входит врач, проводит разведывательную экспедицию. Обломки нашего корабля остались далеко позади. Возвращаться ради того, чтобы их найти, никто не станет.
- Но ведь только так... только так можно... Другого способа нет!
- Силы покинули ее. Будь у нее глаза, она бы заплакала, но сейчас плакала только ее душа.
Должно быть, его унесли, потому что никто не откликнулся на ее рыдания. А потом она вдруг почувствовала, что плакать не из-за чего. Более того, на душе у нее стало легко и весело, и неожиданно пронзила мысль: "Врач дал мне какого-то лекарства - он не хочет, чтобы я плакала. Хорошо, не буду. Буду думать только о приятном, буду радоваться..."
Вместо этого она заснула крепким, без сновидений сном.
Проснувшись, она вспомнила о разговоре с Фредом, и ее охватило отчаяние. "Придется рассказать все врачу, - подумала она. - Может, он что-нибудь придумает. Да, я требую слишком многого, но без этого, но без этого все, что он для меня сделал и делает, потеряет всякую ценность. Лучше умереть, чем стать не такой, какой я была!"
Но оказалось, что необходимости говорить с врачом нет, - он уже все знал от Фреда.
"Значит, и Фред признает, что это важно, - подумала она. - Больше он не сможет этого отрицать".
- Вы просите невозможного, - сказал врач.
- Невозможного? Вы даже не попытаетесь?..
- Ваш разбитый корабль остался в сотнях миллионов миль от нас. У экспедиции есть задачи, которые она обязана выполнить. Вернуться назад мы не можем. Мы не вправе тратить время на поиски стереоснимка, который к тому же вряд ли уцелел.
- Вы правы, доктор... Простите меня.
- Похоже, он прочитал ее мысли, потому что добавил:
- Не стройте в отношении себя никаких планов, вам все равно не удастся причинить себе никакого физического вреда.
- Ничего, что-нибудь придумаю. Раньше ли, позже ли, но придумаю обязательно.
- Вы ведете себя неразумно. Мне бы хотелось знать, много ли существует людей, психологически вам подобных.
- Не знаю, мне все равно. Я знаю только одно: для меня это важно.
- Так расстраиваться из-за какого-то пустяка! Ведь насколько нам известно, внешние различия между различными человеческими особями одного пола совершенно незначительны.
- Это для вас различия незначительны, потому что вы не знаете о людях мужчинах и женщинах - ровным счетом ничего! Для Фреда же и для меня это вопрос жизни и смерти.
Сейчас впервые в ответе врача прозвучало некоторое раздражение:
- Вы как дети, но иногда ребенку следует уступить. Я подумаю, что можно сделать.
Но что можно тут сделать? Где-то в космосе несутся обломки корабля, а в них - стереоснимок, который даже не попытаются найти. Может, врач попросит, чтобы Фред описал ее? Самый лучший художник на земле не сумеет создать точный портрет по одному лишь описанию; чего же ждать от существа, для которого все мужчины на одно лицо и все женщины - тоже?
Она лежала, погруженная в свои мысли, и почти не замечала, как бежит время. Но постепенно она начала ощущать легкое покалывание, которое распространялось по всему телу. Прежняя боль медленно отступала и наконец исчезла совсем. Назвать болью то, что она чувствовала теперь, было никак нельзя. Скорее было даже приятно - казалось, кто-то мягко массирует ее тело, растягивает мышцы.
И вдруг она поняла: это растут новые руки и ноги. Значит, внутренние органы уже восстановлены и врач приступил к следующему этапу лечения.
Когда она это осознала, по ее щекам покатились слезы. "Слезы, подумала она, - настоящие слезы, я их чувствую. У меня растут руки и ноги, и я снова могу плакать. Но до сих пор нет глаз... или, может быть, они тоже появились? Временами мне чудятся какие-то вспышки. Должно быть, он восстанавливает глаза медленно, и сначала привел в порядок слезные протоки. Не забыть сказать ему, что глаза у меня были синие. Пусть я никогда не отличалась красотой, но глаза у меня были хорошие. Не хочу, чтобы они были другого цвета, - он не пойдет к моему лицу".
И в следующий раз, когда врач с ней заговорил, она попросила его об этом.
- Пусть будет, как вы хотите, - добродушно ответил он, словно ублажая капризного ребенка.
- И еще доктор, по поводу корабля...
- Это невозможно, как я уже вам сказал. К тому же в этом нет необходимости. - Он помолчал, будто зараннее предвкушая эффект, который произведут его слова. - Я посмотрел наш архив. Как и следовало ожидать, ваш разбитый корабль был тщательно обследован - мы надеялись получить информацию, которая помогла бы нам лучше понять землян. Во время поисков были найдены и взяты нами стереоснимки - около десятка.