Шома закрыла глаза и выдохнула облако сигаретного дыма.
Я воспользовалась этим мгновением для того, чтобы проверить уровень записи на магнитофоне. С ним все оказалось в порядке.
– Вместо вас? – закончила я прерванную фразу Шомы невинным голосом.
– Отнюдь, дорогая. – Она расхохоталась. – Вместо девчонки Калеба. Как только Проспер покончил с Шармой номер один, откуда ни возьмись появилась ваша сестричка.
– Вы думаете, Проспер убил Майю? Но его же не было дома, когда она погибла.
– Значит, нанял кого-то. В любом случае это не такая уж проблема. У нашего местного Просперо большие связи с нужными людьми. Если от кого-то он не сумеет добиться желаемого с помощью своего прославленного обаяния, то он использует силу связей и влияние в самых высоких кругах.
– Вы упомянули нужных людей?
– «Гунда», гангстеры, наемные убийцы. Вы что, дорогуша, первый день как на свет родились? Половина фильмов здесь выпускается на бандитские деньги, на деньги тех ребят, которым нравится смотреть «свое» кино по телевизору. Подобно всем знаменитостям они не видят разницы между славой, разносимой масс-медиа, и вечной жизнью. Реинкарнация в виде телеобраза, представляете? Мы все здесь пользуемся услугами бандитов. Бандиты удерживают политиканов от предательских интриг, бандиты ускоряют строительство, бандиты финансируют кино. Но разве это новость? Вспомните Фрэнка Синатру и Джорджа Рафта. Кино всегда зависело от черни.
– Ну, предположим, что Проспер действительно организовал убийство своей жены. Но зачем ему это понадобилось?
– Послушайте, я всего лишь пару раз переспала с этим парнем. Он никогда не собирался жениться на мне. У него очень дорогие увлечения, такие, например, как по-настоящему хорошее кино, которое он готов делать, несмотря ни на какие затраты. Побеседуйте с кем-нибудь из его дружков, если вы действительно хотите до чего-то докопаться. С Бэзилом Чопрой или с кем-то из тех, с кем он начинал работать. Единственное, что мне известно, – это то, что о Майе ходили жуткие слухи.
– Слухи были каким-то образом связаны с Сами?
– Сами? – Шома нахмурилась и покачала головой.
– Хиджра, тело которого обнаружили два месяца назад на Чоупатти. Статист на студии Калеба Мистри угрожал мне из-за моего интереса к этой истории. Смотрелось весьма мелодраматично. Как сцена из какого-нибудь фильма.
– Вы знаете, мелодрама мелодрамой, а угроза остается угрозой. Местные бандиты подражают кинозвездам. Возможно, даже порой заимствуют кое-какие сюжеты из криминальной продукции Бомбейвуда. Только здесь у нас вы можете найти столь многослойную смесь преступлений и преступников: бандиты, играющие на бирже, угонщики скота, мошенники-страхователи, колдуны...
– Меня беспокоит будущее моей сестры.
Фраза вырвалась у меня почти помимо моего желания, и под ее воздействием хрупкая броня пластикового очарования Шомы сразу же дала трещину.
– Можно я дам вам совет? – сказала она, ее голос вдруг зазвучал значительно мягче и человечнее, чем прежде. – Миранда вот-вот родит Просперу сына, о котором он давно мечтает. Мужчины в Индии уважают женщин, рожающих им сыновей. Но вы можете действительно навлечь на себя серьезные неприятности, если будете и дальше совать свой нос куда не следует. Это чужая вам страна. Здесь не высмеивают донкихотов и не подвергают их великосветскому остракизму, закрыв для них двери престижных клубов и аристократических гостиных, здесь их просто убивают. Поэтому наши мельницы все еще стоят и, как ни странно, работают. А теперь, как ни печально, мне нужно бежать на работу. Мы готовим к выпуску сенсационный материал о поцелуях, и я совершила большую ошибку, поручив эту работу одной маленькой девственнице.
Мы вышли из «Тадж-Махала» на воздух, который совсем не был свежим. Перенасыщенный влагой до такой степени, что казалось, в нем можно было плавать, тяжелый, густой воздух, вдыхаемый, заглатываемый, перевариваемый, выдыхаемый и отрыгиваемый слишком большим количеством людей. Возникало ощущение, что вокруг головы у меня намотан кусок влажной шерсти.
– Боже, как хочется, чтобы наконец пошел дождь, – сказала Шома.
Я предложила подвезти ее, прикинув, что по дороге смогу вытянуть из нее еще кое-какие откровения о криминальной подкладке Бомбея. Но до самого коммерческого центра города Шома не переставая болтала о бомбейских ресторанах, не обращая никакого внимания на мои намеки и комплименты по поводу ее информированности о самых темных уголках жизни этого мегаполиса. И только она начала рассуждать о гастрономическом убожестве делийской кухни, как мы угодили в транспортную пробку.
– Я думала, что раз обеденное время кончилось, то с ним должны закончиться и пробки, – произнесла я, чувствуя, как тонкий ручеек пота, слегка щекоча кожу, стекает у меня промеж лопаток.
– Вы заблуждаетесь. Обеденные пробки закончились, но начинаются послеобеденные.
Между автомобилями появились попрошайки, которые довольно ловко пробирались к нам и барабанили по стеклам.
– Сразу поняли, что вы туристка, – пояснила Шома. – Если вы чувствуете себя виноватой в чем-то, пожертвуйте им что-нибудь.
Она опустила стекло и протянула какой-то нищенке банкноту в двадцать рупий.
– Извините, – сказала она. – У меня больше нет с собой.
У женщины, получившей милостыню, на лице была почти мужская щетина, а у губ – цвет ярко-красных георгинов.
Меня удивил неожиданный поступок Шомы.
– Чем она вас заинтересовала? – спросила я.
– Это хиджра. Если нагрубить им, они обрушат на вас массу проклятий и пригрозят продемонстрировать свои изуродованные гениталии. А это считается очень дурным предзнаменованием. – Она пристально посмотрела в окно и последние слова произнесла уже без особого желания, словно через силу и по какой-то загадочной необходимости. – Они могут превратить в хиджр ваших сыновей. А я беременна.
– Подобное консервативное отношение к хиджрам довольно распространено, – сказал Томас на обратном пути в отель. – Здешние жители, по крайней мере те из них, которые в отличие от меня не являются христианами, до сих пор опутаны всякого рода мистическими предрассудками и верой в магию.
– Вы действительно полагаете, что христиане не опутаны мистическими предрассудками и верой в магию?
Он пожал плечами.
– Ну, во всяком случае, Индия постепенно перестает быть страной заклинателей змей, магарадж, канатоходцев и прочей ерунды и мракобесия.
– Исчезают заклинатели змей? Я искренне разочарована.
– Их и в самом деле осталось очень немного, по утверждениям недавно опубликованного статистического обзора населения Индии. Профессия заклинателя змей весьма опасна. Не каждый Дик, Том или Гарри может этим заниматься. Вначале нужно поймать змею, затем удалить клыки с ядом, потом выдрессировать ее и при этом зависеть от нее практически во всем, каждым куском хлеба быть обязанным ей и, наконец, многие годы выносить насмешки и унижения со стороны плебса.
Томас признался, что он хотел бы, чтобы я оценила гибкость индийского характера, ту самую, которую так ярко продемонстрировала Шома, резко переключившись с тональности западного цинизма на тональность восточной мистики. В каком-то смысле местный характер напоминает индийский каучук, он составляется из латекса множества тропических растений, как, например, характер Шомы, или, наоборот, используется для того, чтобы стирать карандашные отметины предшествующих поколений.
Я нуждалась в ком-то, кто был способен истолковать сочетания фактов и местных предрассудков на выпавших мне гадательных костях. Томас, при том, что был индийцем, мог помочь далеко не во всем. Понимание Рэмом здешних политических и религиозных тонкостей почти столь же приблизительно и туманно, как и мое. Человеком, подходившим на роль такого гуру, был друг моего отца по имени Ашок Тагор.