Вдруг на светлой, изумрудной воде замелькали радужные пятна.
— Масляные пятна! Внимание! Это следы подводной лодки! — крикнул Сергей через микрофон.
— Может быть, наша? — размышляет Кекушев.
— Нам ничего не сообщили о пребывании наших лодок в этом районе, — говорю я.
Осторожно делаем круг. Пятна исчезают, но через минуту вновь появляются, расплываясь широкими кругами. Их цепочка уходит из залива в море.
Чья? Наша, немецкая? Темные, молчаливые скалы, глубокий залив и холодное море…
— Ушла! Но если бы была чужая, то она наверняка бы обстреляла зимовку и радиостанцию!
— Кто знает? Может, лежала на дне бухты и выслеживала наши корабли? — ответил я Орлову.
В короткой шифровке передаем наши координаты на базу, которая неотрывно следит за нами, и идем на север к следующему заливу. В полете мы уже более семи часов. Все многочисленные заливы и проливы, обследованные нами, пустынны.
В районе Маточкина Шара облачность рассеялась. Глубокое голубое небо, яркое солнце и изумрудное море дышали таким безмятежным покоем, что на какое–то время забылось даже об этой чудовищной войне…
Пересекая скалистую гряду, отделяющую Маточкин Шар от губы Матюшиха, неожиданно выскакиваем на группу неизвестных кораблей. Под крутым берегом, вытянувшись в беспорядочный полукруг, стояли голубовато–серые, тяжело осевшие суда.
— Караван! Три, пять, десять… — считаю я.
— Да их здесь целая армада? Чьи?! Пускай зеленую ракету! Откроют огонь, приняв за фрицев! — командует Орлов.
— Поздно! Смотрите, там боевая тревога! А наш сигнал. «Я свой» — им неизвестен! — отвечаю я.
С малой высоты было отчетливо видно, как на боевых кораблях и судах заметались команды. Медленно поползли, направляясь в нашу сторону, длинные стволы орудий. Показался синеватый дымок, и колючие струи трассирующих пулеметных очередей прошили воздух. Дав полный газ моторам, мы перескакиваем следующий каменистый перешеек и, прячась за высокий берег, уходим от опасного места.
— Сергей, смотри внимательно! На одном из бортов катапультный истребитель!
— Видел, штурман! А как перепуганы! Этак, мастера, и собьют.
— Больше десяти вымпелов! Два сторожевика, три тральщика, а остальные купцы! Соваться к ним сейчас, действительно, неразумно! Собьют джентльмены! — говорил Орлов.
Мы вошли в облачность и, перейдя на слепой полет, развернулись курсом в море.
— Пройдем минут десять — пятнадцать ломаным курсом! Надо спутать возможную засечку локаторами и погоню истребителя! — крикнул Орлов.
— В такую погоду истребитель не сунется! А локаторы на малой высоте не возьмут! — ответил я.
— Тем лучше. Подберемся к ним с севера и под прикрытием посмотрим, что там делается.
Через пятнадцать минут мы вынырнули из низкой облачности и стали осторожно подбираться к стоянке кораблей.
Внизу под облаками, с высоты пятидесяти метров, была отличная видимость, а через десять минут облачность кончилась. Мы увидели знакомые очертания гор Маточкина Шара и губы Матюшиха, но кораблей с моря не видать, так как они прятались где–то в глубине пролива, за мысами, прикрытыми низкой облачностью.
— Смотреть внимательно» — подал сигнал Орлов — Будем пересчитывать друзей!
Подойдя к губе, мы прижались к ее северному берегу и, маскируясь крутыми скалами, прошли в пятистах метрах от каравана. Все было тихо. Очевидно, на этот раз нас не обнаружили. Два сторожевика медленно выходили в море. Через бинокль на борту одного из них удалось прочитать название — «Ла Малоне».
Пересчитав корабли так, чтобы не потревожить их своим появлением, взяли курс на юг. Сергею Наместникову из башни удалось прочесть название еще одного корабля — «Эмпайр Тайд». Он был водоизмещением в семь тысяч тонн, и именно на нем и находилась катапульта для истребителя, но самого самолета на корабле не оказалось, — вероятно, ушел в воздух, как только услышал шум наших моторов.
— Ну, теперь все ясно! Пошли домой! Координаты дадим устно, после посадки. Сейчас рисковать не стоит, могут перехватить и дешифровать, — дал команду Орлов
После нашего доклада штаб в тот же день связался с эскадрой. В сопровождении двух наших эскадренных миноносцев и трех английских караван прибыл в Архангельск