Кейн продрался сквозь нараставшую толпу людей, нашел Хьюстон и сына и посадил их на один из пустых грузовых фургонов.
- Нам нужно съездить за следующей партией провианта, - сказал он, и они тронулись. Когда голова Хьюстон склонилась на его плечо, он обнял ее одной рукой, так, чтобы ей удобно было спать по дороге в Чандлер.
Хьюстон и Зак поспали несколько часов в кузове фургона, пока Эден с Кейном будили горожан и приобретали вещи, которые были нужны в поселке. Утром они зашли в школу и попросили, чтобы детей освободили на этот день от занятий, и они помогли собирать и отправлять необходимые вещи.
Школьники принесли овощи, варенье и фрукты. Они попросили своих матерей приготовить еду и сварить сотни яиц. На назначенном месте возвышалась гора одежды, посуды и дров.
И весь день с горы приходили новости: пока найдено двадцать два тела, обожженные и изувеченные, так что еще двадцать пять тел будут найдены спасателями, работавшими в две смены. К этому времени уже один из спасателей погиб.
В полдень Кейн повез тяжело нагруженный фургон к шахте.
Выгрузив из него кучу простыней и полотенец, он увидел, как из шахты выходят спасатели, и у многих из них прямо тут же открылась рвота.
- Это запах, - сказал человек рядом с Кейном. - Тела там внизу так воняют, что люди не могут просто этого выдержать.
Минуту Кейн стоял и смотрел, потом запрыгнул на чью-то оседланную лошадь и помчался вниз по склону к дому Джекоба Фентона.
Он уже много лет, с тех пор как уехал, не был в этом доме, но воспоминания были настолько отчетливыми, что ему казалось, будто он отсюда и не уезжал. Он не стал стучаться, а одним ударом ноги открыл застекленную дверь, которая чуть не сорвалась с петель.
- Фентон! - заорал он во все горло, пока к нему сбегались слуги, пытаясь скрутить ему руки. Одним движением он стряхнул их, как будто они ничего не весили. Он хорошо знал расположение комнат на первом этаже и быстро нашел столовую, в которой в одиночестве обедал Джекоб.
Они смотрели друг на друга, и лицо Кейна стало красным от гнева, а его грудь тяжело вздымалась.
Джекоб сделал знак слугам покинуть комнату.
- Я полагаю, ты пришел сюда не обедать, - сказал он, спокойно намазывая булочку маслом.
- Как ты можешь сидеть здесь, когда в шахте все еще остаются люди, которых ты убил? - удалось проговорить Кейну.
- В этом мне придется с тобой не согласиться. Я не убивал их. На самом деле я сделал все, чтобы они не погибли, но, похоже, у них мания кончать жизнь самоубийством. Можно мне предложить тебе вина? Выдержка - то, что надо.
Голова Кейна раскалывалась от того, что он увидел и услышал за последние несколько дней. В ушах стояли горестные крики и плач женщин, и он даже не заметил, что не ел уже почти два дня. Сейчас же запах пищи, чистота комнаты, тишина - все это сложилось, и его ноги подогнулись.
Джекоб встал, налил в рюмку вина и поставил ее перед Кейном. Кейн не заметил, что руки Джекоба все время дрожали.
- Там очень плохо - спросил Джекоб, направившись к серванту, откуда он достал еще одну тарелку.
Кейн не ответил, а продолжал сидеть, уставившись на вино.
- Почему? - прошептал он через минуту. - Как ты мог убить их? Зачем тебе их жизни? Тебе недостаточно тех денег, что ты отобрал у меня? Зачем тебе больше? Их можно заработать и по-другому.
Джекоб поставил полную тарелку перед Кейном, но тот не притронулся к ней.
- Мне было двадцать четыре, когда ты родился, и всю мою жизнь я думал, что владел всем, с чем рос в этом доме Я любил человека, которого считал своим отцом.., и я думал, что он заботится обо мне.
Джекоб расправил плечи:
- В этом возрасте бываешь идеалистом. В ночь, когда Горас покончил с собой, я узнал, что безразличен ему. В его завещании значилось, что я остаюсь твоим опекуном, пока тебе не исполнится двадцать один год, и тогда я должен буду передать все тебе Я бы остался ни с чем. Вряд ли ты можешь представить, как гой ночью я ненавидел орущего ребенка, который разрушил мою жизнь. Я думаю, что действовал инстинктивно, когда отослал тебя на ферму к кормилице и подкупил адвокатов. Эта ненависть двигала мной в течение многих лет. Я мог думать только о ней. Если я подписывал документы, то мне всегда приходила мысль, что где-то находится четырехлетний ребенок, которому принадлежит все, что я покупаю или продаю. Однажды я послал за тобой, когда ты был еще маленьким, чтобы убедиться, что ты не достоин того, что оставил тебе мой отец.
Джекоб сел напротив Кейна:
- Доктор сказал, что мне осталось жить не больше одного-двух месяцев Я никому этого не говорил, но почему-то мне хотелось сказать тебе правду, прежде чем я умру.
Он взял полную рюмку вина и чуть-чуть отпил.
- Ненависть вредит тому, кто ненавидит, больше, чем тому, кого ненавидят. Все те годы, что ты жил здесь, я смотрел на тебя и был уверен, что ты пытаешься отобрать у меня то, что мне принадлежало. Я жил в страхе, что ты узнаешь правду и заберешь то, что было моим и моих детей. И когда ты захотел взять в жены Пам, мне показалось, что случилось то, чего я боялся. Позже я пришел к выводу, что твой брак с Пам мог бы быть решением проблемы, но в то время.., я не думаю, что тогда я способен был мыслить разумно.
Он, сделал хороший глоток.
- Вот так вот, Таггерт, последняя исповедь умирающего человека. Это все твое. Можешь брать, если хочешь. Сегодня утром я рассказал своему сыну правду о том, кто хозяин этого дома. У меня нет больше сил бороться с тобой.
Кейн откинулся на стуле. Вглядываясь в Фентона, он все яснее различал сероватый оттенок его кожи, и постепенно Кейн понял, что больше не испытывает к этому человеку ненависти. Хьюстон говорила ему, что мысль о ненависти к Джекобу Фентону подстегивала его, пока он в конце концов не добился своей цели, и, возможно, она была права. Фактически это она раскрыла ему глаза на несправедливость того, что Горас не упомянул в своем завещании Джекоба. Кейн сделал глоток вина и посмотрел на еду.
- Зачем тебе нужно было морить голодом шахтеров и зарабатывать на этом деньги?
- Морить голодом? - удивился Джекоб. В его глазах было недоумение. Неужели не найдется ни одного человека, кто бы понял, что я не имею практически никакого отношения к шахтерам? Мой единственный доход приносят мне литейные заводы в Денвере, но, когда кто-нибудь обращает внимание на то, как плохо обращаются с шахтерами, все обвиняют в этом меня, делая из меня черта или сатану.
Он встал и начал ходить по комнате. - Я вынужден держать шахты под замком, иначе придут члены профсоюза и подобьют шахтеров требовать больше денег и меньшего рабочего дня. Ты знаешь, что они хотят? Они хотят избрать контролера к весам. Послушай, я сам прекрасно знаю, что весы подкручены и показывают недовес и что шахтеры добывают больше угля, чем то, за что им платят, но если бы я был честным и платил бы им столько, сколько они зарабатывают, мне бы пришлось повышать цены на уголь, и тогда бы я не смог конкурировать на рынке. Я бы больше не получал заказов, и все остались бы без работы. Так кто, получается, пострадает, если я найму честного весовщика? Я могу сотнями нанимать шахтеров, но не думаю, что они смогут так же легко найти другую работу.
Кейн посмотрел на старого человека. То, что касалось бизнеса, он понимал. Иногда приходится чем-то поступаться.
- А как насчет безопасности на шахтах? Я слышал, ты используешь прогнившую древесину...
- Черта с два. У шахтеров есть своя система. Можешь спросить своего дядю, если не веришь. Они хвастают тем, что могут точно сказать, сколько можно бурить туннель, пока крыша не обрушится. Мои инспектора постоянно проверяют шахты, и они сталкиваются с тем, что люди просто не хотят терять время на то, чтобы ставить подпорки.
Кейн взял лежавшую около тарелки вилку и начал медленно есть, но потом вспомнил, что он голоден как собака, и стал поглощать пищу с огромной скоростью.
- Ты не платишь им за то время, которое они теряют, устраивая подпорки? Им оплачивают тоннаж выработки, не так ли?
Джекоб сел на стул напротив Кейна и положил еще один тоненький кусочек ветчины на тарелку.