Получалось, близнецы — это нечто особое, отдельное в буквальном смысле, отделенное от всего остального. В этом были свои преимущества. Когда другие первоклашки в первые осенние недели трусливо жались в раздевалке на перемене, Элси и Инес не раздумывая надевали пальто, сдвигали береты на затылки и выбегали на школьный двор. Чего им было бояться? Они единственные во всей школе близнецы, и скоро уже все прекрасно знали, даже семиклассники, эти мальчишки с землистыми лицами, большими коленками и шансами наконец устроиться рассыльным, кто такие двойняшки Хальгрен, хотя, разумеется, до разговоров о них не опускались никогда. В отличие от девчонок-семиклассниц, кажется, никогда не вынимавших рук из волос, будто рассчитывая устроить там волны и кудри с помощью одних только пальцев и силы воли. Эти присаживались на корточки перед Инес и Элси и, наклонив голову вбок, принимались сюсюкать. Ой, какие мы сладкие-плесладкие… Инес и Элси улыбались, показывая ямочки на щеках, отчего большие девчонки верещали уже на октаву выше. Ой, сладкие! И все они решили — Сульвей и Эбба, Эльса и Гунхильд, Сигне и Инга, — что когда вырастут, все заведут себе близнецов, сладких белокурых девочек-двойняшек с кудряшками и ямочками. В точности как близнецы Хальгрен.
~~~
Все замечали нас, подумала Элси и подняла чашку. И тем не менее…
Она забыла, что уже выпила кофе. Рука опустила чашку обратно на блюдце так стремительно, что раздалось легкое дребезжание. Вот теперь тело определилось с выбором, это было очевидно, оно подняло ее из-за стола и заставило потянуться за кителем, висящим на спинке стула. Правая рука коснулась макушки и удостоверилась, что фуражка сидит там, как положено, потом колени согнулись, а левая рука схватила чемодан. Ноги пошли в направлении стеклянных дверей, выходящих на Лайм-стрит.
Ага. Значит, она заночует в Ливерпуле. Но кем или чем было принято это решение, Элси по-прежнему понятия не имела.
~~~
Со своим белым фасадом и бархатно-алым нутром отель «Сторк» казался памятником некой иной эпохи, ее обломком, случайно застрявшим посреди наступившей новой эры. Тут, внутри, словно не существовало шестидесятых, тут ничего даже отдаленно не напоминало о поколении «Битлз» и «Мерси Бит». Приглушенный свет, отдающий желтизной, толстые ковры, которые поглощали звук, очень коротко стриженный швейцар в красной униформе козырял у входа, а за стойкой ожидал молодой портье в полосатых брюках, визитке и красной потертостью на шее от крахмального воротничка. Он чуть поклонился, подавая Элси ключ. Завтрак с семи до десяти, но если она желает что-нибудь прямо сейчас, то…
Но она ничего не желала. Кроме того, чтобы попасть наконец к себе в номер. Мальчик-швейцар подхватил ее чемодан прежде, чем она успела помешать ему — чемодан ведь такой тяжелый! — и поволок к лифту. Потом распахнул дверь и с преувеличенно учтивым поклоном пропустил ее вперед.
— Excuse те, madame, — произнес он, разглядывая ее униформу. — Are you in the Navy?[8]
Элси рассмеялась:
— Нет, я радистка. И не в военном флоте — на обычном торговом судне.