Мы с Миком застыли друг напротив друга. Мне приходилось слегка задирать голову, чтобы видеть его лицо.
Микаэль осторожно провел большим пальцем по моему лицу, убирая пару прядок волос, прилипших к коже.
Дыхание сбивалось, а сердце устремлялось в безумный танец. Близость Микаэля чертовски волновала меня.
Я не должна была это испытывать, но тем не менее ничего не могла с собой поделать. Его близость очень волновала меня.
– Как ты научился кататься? – я наконец-то обрела голос.
Просто Стефан хоть и чувствовал себя на льду как рыба в воде, но далеко бы и наполовину не смог двигаться так же.
– Ответ: «просто могу» – не принимается? – он снова улыбнулся той очаровательной улыбкой, от которой на его щеках появлялись восхитительные ямочки, сводящие меня с ума.
– Ты катаешь как профи. Так что да, не принимается.
Мик чуть откатился назад, чтобы мне было удобнее смотреть на него.
– Тут нет какого-то вселенского секрета, Ева. Мама хотела, чтобы я стал фигуристом, а папа – хоккеистом. Поэтому все детство я занимался и тем, и другим. Пока сам не выбрал хоккей.
– Но ты бы не двигался так, брось ты фигурное катание пару лет назад.
– Моя мама очень настойчивая женщина. Иногда я катаюсь для себя, – ответ был максимально странным. – И пока ты не успела сказать что-нибудь еще, хочу, чтобы ты знала: я буду твоим партнером. Этот сезон мы откатаем вместе, перед тем как ты уйдешь в одиночное.
Показалось, что на меня вылили ушат холодной воды.
– Ты – что?
Показалось, что слух меня подводит. Иначе как понимать то, что он сейчас сказал?
– Я все слышал. Все, что тебе говорила тренер. Если тебе нужен партнер, – он развел руки, – так вот он я.
– Так ты все же маньяк и следил за мной?
Он продолжил, не обращая внимания:
– Первый тур городских парных отборочных уже в конце осени. Ты не успеешь так быстро найти партнера. Не говоря уж о твоей способности доверять людям, – спокойно продолжил объяснять Микаэль. – Но у меня будет два условия.
– Ну, конечно, они у тебя будут, – я снова начинала закипать. – С чего ты взял, что я согласна делить с тобой лед?
– Брось, Ева, ты не будешь отрицать химию между нами. И эта химия поможет нам на льду. Ты сама прекрасно знаешь, что я сильный и крепкий, а также – что владею необходимыми для этого навыками. Лучшего кандидата в партнеры, если ты готова начать свое возвращение с парного, тебе не найти. Но, как я сказал, у меня будут условия.
Я закатила глаза, молча слушая. Мик продолжил:
– Во-первых, я хочу, чтоб ты стала моей девушкой. Не кипятись, принцесса, – он рассмеялся, увидев, что я вот-вот готова послать его. – Понарошку. Пусть все думают, что мы вместе, чтобы от меня отстали некоторые назойливые особы.
– «Хоккейные зайки»? – съязвила я. – Почему ты так старательно избегаешь их общества? Они красивые, сексуальные и явно готовые на все?
– Я хочу нравиться девушке просто так, а не потому что я, черт возьми, крутой хоккеист.
– Может, им в тебе нравится твоя скромность? – мне хотелось задеть его. – Ладно, ты сказал два условия. Какое второе?
– Второе: ты станешь «Лисичкой», – он скрестил руки на груди, ставя таким образом точку.
– Нет и нет.
Я пыталась вложить всю свою злость во взгляд, но это было трудно сделать, учитывая нашу разницу в росте. Сложно быть грозной, когда тебе приходится задирать голову, чтобы смотреть в глаза собеседнику.
– Я не собираюсь быть твоей девушкой и, уж тем более, не собираюсь как дурочка скакать с помпонами на льду.
Как вообще это пришло ему в голову?
– Ты же даже не видела ни одного выступления девочек. У них много акробатики из фигурного катания, это будет очень полезная практика. Просто подумай и не отказывайся сразу. Если решишь принять мое приглашение, увидимся на отборочных в команду в пятницу.
Микаэль развернулся и заскользил в сторону борта, к выходу с катка.
Я снова осталась одна.
Это какое-то безумие. Я не могу с ним кататься! Но черт! Хуже всего то, что этот красавчик прав! Нас тянет друг другу, и это еще больше все осложняет.
Каток я покинула в дурном настроении, хотелось послать все к чертям.
Микаэль
Какой же я идиот! Просто непроходимый идиот! Зачем я предложил Еве стать ее партнером? Я должен сосредоточиться только на хоккее. Если что-то пойдет не так… Даже думать не хочу, как это отразится на отце.
Злость на самого себя я вымещал на мелких камушках, которые попадались по пути, нещадно пиная их в разные стороны.
Я собирался просто понаблюдать за ее тренировкой. И место в самом верху трибуны у колонны подходило для этого идеально. Меня там увидеть не могли, зато я видел все прекрасно.