- Повторенье - мать ученья, - бесстрастно продолжал врач. - Стяжку десять дней не снимать. Бетонные плиты не поднимать. Мировых рекордов не ставить. С титанами любовью не заниматься. А вот это, - он протянул две упаковки лекарств, - попить. Два раза в день. И если будет болеть пентальгин. Или семь стаканов водки. Ясно?
- Что? - Лапин перевел на него тяжелый взгляд.
- Шутка. Берите, - на ладони врача лежали две упаковки.
Лапин присмотрелся к ним. Взял. Рассовал по карманам.
- Молодой человек не понимает шуток", - с улыбкой объяснил врач женщинам.
- Он все прекрасно понимает. Спасибо. - Мэр прижалась своей щекой к щеке врача.
- Будь счастлив, Урал, - громко произнесла медсестра.
Лапин резко обернулся к ней. Вперился в нее: красивая, стройная, теплый взгляд. Большие очки. Большие губы.
Мэр кивнула им. Вышла в стеклянный тамбур. И на улицу. Там было пасмурно. И промозгло. Мокрые голые деревья. Остатки снега. Серая трава.
Лапин вышел следом. Осторожно ступал. Мэр подошла к большому синему "мерседесу". Открыла заднюю дверь. Повернулась к Лапину:
- Прошу, Урал.
Лапин забрался внутрь. Сел на упругое сиденье. Синяя кожа. Тихая музыка. Приятный запах сандала. Белобрысый затылок водителя.
Мэр села впереди.
- Познакомься, Фроп. Это Урал.
Водитель обернулся: 52 года, круглое простецкое лицо, маленькие мутно-голубые глаза, пухлые руки, синий, в тон машины, костюм.
- Фроп, - улыбнулся он Лапину.
- Юра... то есть... Урал, - криво усмехнулся Лапин. И вдруг засмеялся.
Водитель отвернулся. Взялся за руль. Машина плавно тронулась. Выехали на Лужнецкую набережную.
Лапин продолжал смеяться. Трогал рукой грудь.
- Ты где живешь? - произнесла Мэр.
- В Медведково, - с трудом облизал губы Лапин.
- В Медведково? Мы отвезем тебя домой. Какая улица?
- Возле метро... там. Я покажу... У метро. Выйду.
- Хорошо. Но прежде заедем в одно место. Там ты познакомишься с тремя братьями. Это люди твоего возраста. Они просто скажут тебе несколько слов. И вообще помогут. Тебе сейчас нужна помощь.
- А... это где?
- В центре. На Цветном бульваре. Это займет максимум полчаса. Потом мы отвезем тебя домой. Лапин посмотрел в окно.
- Главное для тебя сейчас - постарайся не удивляться ничему, заговорила Мэр. - Не пугайся. Мы не тоталитарная секта. Мы просто свободные люди.
- Свободные? - пробормотал Лапин.
- Свободные.
- Почему9
- Потому что мы проснулись. А тот, кто проснулся - свободен
-Лапин смотрел на ее ухо.
- Мне было больно.
- Вчера?
-Да
- Это естественно.
- Почему?
Мэр обернулась к нему
- Потому что ты родился заново А роды - это всегда боль. И для роженицы, и для новорожденного. Когда твоя мать выдавила тебя из влагалища, окровавленного, посиневшего, тебе разве не было больно? Что ты тогда сделал? Заплакал
Лапин смотрел в ее голубые глаза, сдавленные слегка припухлыми веками. По краям зрачки окружала еле различимая желтовато-зеленая пелена.
- Значит, я вчера родился заново?
- Да Мы говорим: проснулся. Лапин посмотрел на ее аккуратно подстриженные русые волосы Концы их мелко подрагивали В такт
движению
- Я проснулся?
-Да
- А. кто спит?
- Девяносто девять процентов людей.
- Почему9
- Это трудно объяснить в двух словах.
- А кто... не спит?
- Ты, я, Фроп, Харо. Братья, которые будили тебя вчера.
Выехали на Садовое кольцо. Впереди была большая пробка.
- Ну вот, - вздохнул водитель. - Скоро по центру - только пешком...
Рядом с "мерседесом" двигалась грязная "девятка". Толстый парень за рулем. Ел чизбургер. Бумажная упаковка задевала его приплюснутый нос.
- А тот, который... там остался? - спросил Лапин
- Где?
- Ну... вчера. . он что? Проснулся тоже?
- Нет Он умер.
- Почему?
- Потому что он пустой. Как орех.
- Он что . не человек?
- Человек Но пустой. Спящий
- А я - не пустой?
- Ты не пустой. - Мэр достала из сумочки пачку жвачки Распечатала. Взяла сама Протянула водителю Тот отрицательно мотнул головой. Протянула Лапину.
Он взял автоматически. Распечатал. Посмотрел на розовую пластинку. Потрогал ею нижнюю губу
- Я это ..
- Что, Урал?
- Я .пойду.
- Как хочешь. - Мэр кивнула водителю. "Мерседес" притормозил. Лапин нервно зевнул Нащупал гладко-прохладную ручку замка Потянул С трудом открыл дверь. Вышел. Пошел между машин.
Водитель и Мэр проводили его долгими взглядами.
- Почему все бегут? - спросил водитель. - Я тоже
сбежал.
- Нормальная реакция, - снова зажевала Мэр.
Я думала, он раньше попытается.
- Терпеливый... Куда теперь?
- К Жаро.
- В офис?
- Да. - Она покосилась на заднее сиденье. Согнутая розово-матовая пластинка осталась лежать. На синей гладкой коже.
Швейцарский сыр
Лапин шел. Потом побежал. Тяжело. С трудом поднимая ноги. Морщился. Прижимал руку к груди. Пересек улицу.
Вдруг.
Боль.
Грудина.
Как разряд тока.
Вскрикнул. Отдало в локти. В ребра. В виски. Застонал. Согнулся. Опустился на колени:
- Сука...
Остановился хорошо одетый мужчина:
- Чего такое?
- Сука... - повторил Лапин.
- Жизнь-то? Это точно.
Лапин тяжело встал. Заковылял к Патриаршим прудам. Здесь снега давно не было. Мокрый тротуар. Весенняя городская грязь возле пруда.
Он добрел до Большой Бронной. Вышел на бульвар. Сел на скамейку. Откинулся на влажную жесткую спинку.
- Хуе... бень... хуебень...
Подошла грязная старушка. Заглянула в урну. Двинулась дальше.
Лапин достал кошелек. Вынул доллары. Пересчитал: 900.
Пересчитал рубли: 4500. И старые свои 70. И металлический пятак.
Посмотрел по сторонам. Шли люди. Быстро. И не торопясь. Парень и девушка пили пиво на ходу.
- Это правильно... - Лапин вынул пятисотенную купюру, кошелек убрал.
Встал осторожно. Но боль затаилась.
Он добрел до ларька. Купил бутылку "Балтики". Попросил открыть. Отпил сразу половину Отдышался. Вытер выступившие слезы. Двинулся к метро. На Пушкинской площади было людно. Он допил пиво. Осторожно поставил на мраморный парапет. Стал спускаться вниз по ступеням. Остановился. Подумал:
"А хули?"
Повернул назад. Вышел на Тверскую. Поднял руку. Сразу остановились две машины. Грязно-красная. И зеленая. Почище.
- Чертаново, - сказал Лапин водителю грязно-красной.