— Что вы хотите сказать?
— Весьма сожалею, но я не хотел бы, чтобы вы занимались теми семью наиболее опасными пациентами, которые содержатся у нас в секторе А. Я не нуждаюсь в ассистенте, у меня есть заместитель: старшая медицинская сестра.
Она так долго молчала, что у него поползла наверх бровь, а когда заговорила, голос ее звучал спокойно и твердо.
— Доктор Ксавье, я приехала сюда именно для работы с этими пациентами. Доктор Варнье должен был вас уведомить. В ваших документах содержится корреспонденция, которой мы обменивались. Условия нашего соглашения предельно ясны. Доктор Варнье разрешил мне не только ознакомиться с пациентами сектора А, но и составить в результате бесед с ними рапорт психологической экспертизы. В особенности это касается пациента по имени Юлиан Гиртман.
Диана увидела, как Ксавье помрачнел, улыбка исчезла с его лица, а потом он сказал:
— Мадемуазель Берг, этим учреждением в настоящий момент заведую я, а не доктор Варнье.
— В таком случае мне здесь делать нечего. Мне остается только сообщить о вашем решении в вышестоящую организацию, прежде всего — в Женевский университет и доктору Шпицнеру. Я приехала издалека, доктор Ксавье. Вам следовало бы предупредить меня заранее. — Она поднялась.
— Мадемуазель Берг, подождите! — воскликнул Ксавье, вскакивая и протягивая руки, словно хотел что-то от себя отодвинуть. — Не будем горячиться! Сядьте! Садитесь, прошу вас! Поймите меня правильно. Я ничего против вас не имею, уверен, что у вас благие намерения. Кто знает, может быть, с определенной точки зрения… ваш, так сказать, междисциплинарный вклад сможет благоприятствовать пониманию этих монстров. Ну да, почему бы и нет? Единственное, о чем я вас прошу, это не вступать с ними в контакт без острой необходимости и строго соблюдать внутренний распорядок. Спокойствие в этом месте находится в весьма шатком равновесии. И хотя здесь меры безопасности вдесятеро превышают те, что приняты в любой психиатрической клинике, малейшее нарушение порядка может иметь неисчислимые последствия.
Франсис Ксавье вышел из-за стола. Он был еще меньше ростом, чем показался сначала. В Диане было метр шестьдесят семь, а Ксавье едва дотягивал до нее, даже стоя на каблуках. Безупречной белизны халат свободно болтался на нем.
— Пойдемте, я вам все покажу.
Он открыл встроенный шкаф. На вешалках стройным рядком висели белые халаты. Ксавье снял один и протянул Диане. На нее пахнуло затхлостью и дезинфекцией.
— Это действительно страшные люди, — мягко сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Забудьте о том, кто они и что совершили. Сосредоточьтесь только на работе.
Она вспомнила, что Варнье по телефону говорил ей то же самое, почти слово в слово.
— Мне уже приходилось сталкиваться с социопатами, — возразила Диана, и на этот раз в ее голосе не было прежней уверенности.
— Но не с такими, мадемуазель. — Сквозь красные очки на миг сверкнул странный взгляд. — Не с такими.
Белые стены, такой же пол и неоновый свет… Как и у большинства жителей Запада, у Дианы этот цвет ассоциировался с невинностью, искренностью, непорочностью. Тем не менее внутри этой белизны обитали чудовищные убийцы.
— Вначале белый цвет был символом смерти и траура, — сказал Ксавье, словно прочтя ее мысли. — На Востоке это до сих пор так. Белый — цвет высшего значения, как и черный. Кроме того, он связан с ритуалами перехода. Как для вас в настоящий момент, правда? Я здесь всего несколько месяцев и не выбирал эту окраску.
Стальные решетки открывались перед ними, чтобы сразу захлопнуться за спинами, в массивных стенах щелкали электронные замки. Впереди маячил низенький силуэт Ксавье.
— Где мы находимся? — спросила Диана, подсчитывая про себя камеры слежения, двери и выходы.
— Переходим из административного корпуса непосредственно в здание психиатрической клиники. Это закрытая территория с первым уровнем защиты.
Диана следила, как он вставил магнитную карту в черную коробочку на стене. Считав карту, аппарат вытолкнул ее назад. Решетка открылась, и они оказались в комнате, застекленной с другой стороны. Внутри перед экранами телевизионного слежения сидели двое охранников в оранжевых комбинезонах.
— На сегодняшний день у нас восемьдесят восемь пациентов, которые считаются опасными и способными на агрессию. Они поступают к нам из тюремных больниц и других психиатрических учреждений Франции, а также Германии, Швейцарии, Испании… У этих людей психические расстройства отягощены склонностью к насилию и совершению преступлений. Как правило, это пациенты психиатрических клиник, проявляющие чрезмерную агрессивность, и заключенные с тяжкими психозами, которых не могут содержать в тюрьмах. Бывают и убийцы, признанные невменяемыми на судебных процессах. Наши пациенты требуют высокой квалификации персонала и такого размещения, которое обеспечивало бы безопасность больных и тех, кто их посещает. Сейчас мы находимся в павильоне С. У нас три уровня безопасности: слабый, умеренный и сильный. Это зона слабого уровня.