— Позвольте вам представить Антонио. — Ксавье указал на татуированного типа. — Он служил в Иностранном легионе. К несчастью, ему казалось, что территория его подразделения кишит шпионами, и однажды ночью он одного из них задушил. А, Антонио?
— Моссад. Они повсюду, — продолжая глядеть в карты, кивнул тот.
— А вот Робер. Он рассердился на своих родителей, но не убил их, а только сильно покалечил. Надо сказать, они заставляли его работать на ферме с семи лет, кормили хлебом с молоком и спать клали в хлеву. Сейчас Роберу тридцать семь. Если хотите знать мое мнение, так в сумасшедший дом надо было упрятать его родителей.
— Я услышал голоса, которые повелели мне это сделать, — сказал Робер.
— И наконец, Грег, самый интересный случай. За два года Грег изнасиловал около десятка женщин. Он выслеживал их на почте или в супермаркете, шел за ними и определял, где они живут. Потом Грег проникал в квартиры, когда жертвы спали, избивал их, связывал, переворачивал на живот и зажигал свет. Не стану вдаваться в подробности того, что он с ними делал. Скажу только, что последствия эти женщины расхлебывают всю жизнь. Но Грег их не убивал, нет. Вместо этого он в один прекрасный день принялся им писать. Грег был убежден, что в результате этих… отношений они все в него влюбились и все от него беременны. В письмах он, конечно, называл свое имя и адрес, и полиция, разумеется, к нему явилась. Грег продолжает им писать. Мы, конечно же, не отсылаем эти письма. Я вам их покажу. Они совершенно потрясающие.
Диана посмотрела на Грега. Красавец, лет тридцати, темные волосы, светлые глаза… Но когда их взгляды встретились, она невольно вздрогнула.
— Продолжает писать?
В длинном коридоре тоже были видны сполохи заката. Слева располагалась дверь с иллюминатором. Оттуда доносились голоса, какие-то быстрые, нервозные реплики, сказанные второпях. Диана на ходу заглянула в иллюминатор и обмерла. Там на операционном столе, вытянувшись, лежал человек в кислородной маске и с множеством электродов на висках. Вокруг него столпились санитары.
— Это что такое? — спросила она.
— Электроконвульсиотерапия.
Электрошок… Диана почувствовала, как волосы у нее на затылке встали дыбом. Электрошок в психиатрии начали применять в 1930-е годы, и это сразу вызвало научные споры. Противники процедуры называли ее бесчеловечной, унизительной и мучительной. Однако с появлением в 1960-е годы нейролептиков применение электрошока существенно сократилось. Потом во многих странах, в том числе во Франции, такой метод лечения сочли вполне успешным и снова взяли на вооружение.
— Поймите меня правильно, — сказал Ксавье, видя, что она молчит. — Современная электроконвульсиотерапия не имеет ничего общего с сеансами тридцатых годов. Ее применяют к пациентам с тяжелыми формами депрессии и проводят под общим наркозом, предварительно введя препарат мышечной релаксации, который быстро выводится из организма. Лечение дает заметные результаты, оно эффективно в восьмидесяти пяти процентах случаев тяжелых депрессий. Это значительно превосходит результаты от антидепрессантов. Процедура безболезненна, благодаря современной методике не вызывает последствий на уровне скелета и всяческих ортопедических осложнений.
— Да, но зато случаются последствия на уровне памяти и восприятия. Пациент может оставаться в спутанном состоянии сознания в течение долгих часов. Никто не знает, каково воздействие электрошока на мозг. Здесь у вас много пациентов с депрессивным синдромом?
Ксавье настороженно на нее взглянул.
— Нет, не более десяти процентов.
— А сколько шизофреников и психопатов?
— Процентов пятьдесят шизофреников, около двадцати пяти процентов психопатов и тридцати — психотиков. А что?
— Вы, конечно, применяете электрошок только к пациентам с депрессией? — У нее возникло ощущение, словно по комнате прошел легкий ветерок.
Ксавье пристально посмотрел на нее и ответил:
— Нет, мы применяем его и к пациентам из блока А.
— Я полагала, что необходимо согласие самого пациента или официального опекуна, чтобы… — Диана удивленно приподняла бровь.
— Это единственный случай, когда мы обходимся без таких формальностей.
Она бегло взглянула на застывшее лицо Ксавье. Что-то от нее ускользало. Диана поглубже вдохнула и постаралась придать голосу максимальное безразличие.
— А зачем? В каких целях? Ведь эта терапия ничего не дает при других патологиях. Только в случаях депрессий, маний, изредка шизофрении…
— В целях сохранения общественного порядка.
— Не понимаю. — Диана слегка наморщила лоб.