Чтобы выехать со стоянки, ей пришлось маневрировать.
Туннель. В свете фар блеснули мокрые черные стены. Никакого освещения, и у самого выезда — поворот. Слева через речку переброшен маленький мостик. Вот наконец и первый указатель, прикрепленный к белому шлагбауму: «ЦЕНТР ТЮРЕМНОЙ ПСИХИАТРИИ ШАРЛЯ ВАРНЬЕ». Она медленно повернула и миновала мост. Дорога круто пошла вверх, петляя между пихт и сугробов, и Диана испугалась, что ее старушка не справится с обледеневшим склоном. У машины не было ни зимней резины, ни цепей. Но вскоре дорога выровнялась.
Последний поворот — и здания института оказались совсем близко.
Увидев, как они наступают сквозь снег, туман и лес, Диана вжалась в сиденье.
Одиннадцать пятнадцать утра, вторник, десятое декабря.
2
Верхушки заснеженных пихт. Вид сверху, в головокружительной вертикальной перспективе. Внизу прямая лента дороги между тех же самых пихт, тонущих в тумане. Верхушки деревьев проносятся с огромной скоростью. Петляя между огромными деревьями, едет джип «чероки», большой, как скарабей. Фары пробивают волнистый туман. Прошедший недавно снегоочиститель оставил у обочин высокие сугробы. Вдали, на горизонте, высятся заснеженные горы. Лес внезапно кончился. Дорога круто спустилась вниз, обогнула скалы, сделала крутой вираж и пошла вдоль реки. На другом берегу, как живой, открылся черный зев гидроэлектростанции.
Указатель на обочине дороги гласил: «СЕН-МАРТЕН-ДЕ-КОММЕНЖ. СТРАНА МЕДВЕДЕЙ — 7 км».
Сервас на ходу поглядел на указатель.
На фоне гор и пихт был нарисован пиренейский медведь.
Пиренеи, говоришь? Медведи, которых местные охотники с удовольствием держат на мушке?
Они считают, что эти звери слишком близко подходят к жилью, нападают на стада и становятся опасными для людей. Сервас подумал, что единственную опасность для человека представляет сам человек. В морге Тулузы он каждый год присутствовал на вскрытии все новых трупов, и убили этих людей отнюдь не медведи. Sapiens nihil affirmat quod no probet. «Мудрый не станет болтать о том, чего не видел сам».
Когда дорога снова повернула в лес, Сервас сбавил скорость. На этот раз «чероки» въехал в густой подлесок. Совсем близко слышался плеск потока. Несмотря на холод, он приоткрыл окно и вслушался. Хрустальная песня воды почти перекрывала звук CD: Густав Малер, Пятая симфония, аллегро. Музыка, полная лихорадочной тревоги, точно соответствовала тому, что его ожидало.
Вдруг прямо перед ним замигал проблесковый маячок на крыше автомобиля, и на дороге показались человеческие фигуры со светящимися жезлами.
Жандармы…
Когда жандармерия[2] не знает, с чего начать следствие, она ставит кордоны.
Ему вспомнились слова Антуана Канте, сказанные в то же утро в полицейском управлении Тулузы:
— Все произошло в эту ночь, в Пиренеях, в нескольких километрах от Сен-Мартен-де-Комменжа. Мне позвонила Кати д’Юмьер. Кажется, ты с ней уже работал.
Канте, великан с жестким юго-западным выговором, любитель регби, обожавший жульничать в игре и добивать противников, устраивая кучу-малу, относился к категории людей, которые всего достигли сами, «self-made». Он прошел путь от простого полицейского до заместителя начальника местной уголовной полиции. Щеки его были изрыты маленькими кратерами оспы, как песок, прибитый дождем, большие игуаньи глаза впились в Серваса.
— Произошло? Что именно? — спросил Сервас.
Губы Канте, все в складках, покрытых беловатым налетом, приоткрылись.
— Никаких подробностей.
— Как так? — Сервас пристально на него посмотрел.
— Она не хотела говорить по телефону. Сказала только, что ждет тебя и хотела бы полного соблюдения секретности.
— Это все?
— Все.
Сервас растерянно посмотрел на своего патрона и полюбопытствовал:
— Сен-Мартен, это не там ли, где находится дурдом?
— Институт Варнье — единственное во Франции, а может, и в Европе психиатрическое заведение, где содержат убийц, которых суд признал невменяемыми, — уточнил Канте.
Кто-то сбежал и совершил очередное преступление? Так вот почему на дорогах посты. Сервас снизил скорость. У полицейских он разглядел автоматические пистолеты МАТ-49 и пневматические винтовки «Браунинг BPS-SP». Он опустил стекло, и в салон вместе с ледяным воздухом ворвались снежные хлопья.
Сервас сунул свое удостоверение полицейскому под самый нос и спросил:
2
Французская полиция состоит из двух централизованных институтов: национальной полиции и жандармерии. Они обладают одинаковыми полномочиями, но находятся под разной юрисдикцией. Полиция относится к МВД Франции, а жандармерия — к Министерству обороны.