Слушать дело был назначен Певец свободы Уилбор Харрис.
Помощник судьи по прозвищу Дирижер, сидел напротив кресла Харриса и зачитывал имя подозреваемого, а затем все обвинения, выдвинутые против него. Харрис поглядел поверх очков и спросил:
– Верны ли эти обвинения, офицер?
– Да, ваша честь, – сказал Карелла.
Перед судейским креслом стояли четверо: Карелла с помощником окружного прокурора и Мур со своим адвокатом. Харрис обернулся к Муру.
– Дело может слушаться в этом суде, – сказал он, – или может быть отложено, чтобы вы Могли нанять адвоката либо пригласить свидетелей, или вы можете отказаться от слушания. В последнем случае дело отправится на слушание при большом жюри присяжных. У вас есть адвокат?
– Да, ваша честь, – сказал Мур.
– Он присутствует здесь?
– Я представляю подозреваемого, – сказал адвокат Мура.
– А-а, мистер Вилкокс! – воскликнул Харрис. – Как это я не признал вас сразу?
– Мое почтение, ваша честь, – улыбнулся Вилкокс.
– Признаете ли вы себя виновным по этим обвинениям? – сказал Харрис, обращаясь к Муру. – Первый пункт, о хранении запрещенного вещества первой степени в нарушение закона, раздел 220.21.
– Не виновен, ваша честь, – сказал Мур.
– По второму, третьему, четвертому и пятому пункту, об убийстве первой степени, раздел 125.27.
– Не виновен, ваша честь, – сказал Мур.
– Учитывая предстоящее слушание в присутствии большого жюри присяжных, – произнес Вилкокс, – могу ли я в настоящее время просить о предоставлении залога подзащитному?
– Человеку предъявлено обвинение в четырехубийствах первой степени! – воскликнул Харрис с удивлением.
– Он действовал в рамках самозащиты, по первому пункту, ваша честь. И он не имеет никакого отношения к трем другим убийствам.
– Мистер Делмонико? – сказал Харрис, повернувшись к помощнику окружного прокурора.
– У нас имеются веские основания полагать, что одно и то же оружие было использовано во всех четырех убийствах, ваша честь.
– Какие веские основания? – спросил Харрис.
– У детектива Кареллы есть донесения из отдела баллистики, показывающие, что то же самое оружие использовалось при убийствах Пако Лопеса, Салли Андерсон и Марвина Эдельмана.
– Как насчет того, другого?.. – сказал Харрис. – Антонио Скальцо.
– Человека убили...
– Пистолет сейчас находится...
– Говорите по одному, – сказал Харрис.
– Человек был убит в рамках самозащиты, ваша честь, – сказал Вилкокс. – Он был вооружен, когда ворвался в квартиру подзащитного. Между ними произошла борьба, во время которой мой клиент разоружил его и застрелил. В рамках самозащиты.
– Мистер Делмонико?
– Пистолет находится в отделе баллистики, ваша честь. Мы получим отчет к слушанию при большом жюри на следующей неделе.
– Почему вы думаете, что это один и тот же ствол? – спросил Харрис.
– Это «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, ваша честь. Та же марка и калибр пистолета, применявшегося в трех предыдущих убийствах. Один и тот же ствол во всех трех убийствах.
– Но вы не знаете, применялся ли этот пистолет в четвертомубийстве.
– Пока нет, ваша честь.
– Ваша честь... – обратился к судье Вилкокс.
– Ваша честь... – перебил его Делмонико.
– Минуточку, – сказал Харрис. – Мистер Вилкокс?
– Ваша честь, – сказал мистер Вилкокс, – в настоящее время отсутствует баллистическая экспертиза, которая могла бы связать ствол, примененный в предыдущих убийствах, с выстрелами, имевшими место вчера в квартире моего клиента. Но если бы и былитакие результаты экспертизы, то мы бы стали утверждать, что ствол принадлежал Антонио Скальцо, но немоему клиенту.
– Мистер Делмонико?
– Ваша честь, – сказал Делмонико, – мы ожидаем в ближайшее время отчет о баллистической экспертизе. Как бы то ни было, учитывая серьезность предъявленных обвинений, я смею утверждать, что предоставление залога в данном случае нецелесообразно.
– Ну, решать буду я, – сказал Харрис.
– Да, ваша честь, разумеется.
– Предоставляется залог в размере ста тысяч долларов, – сказал Харрис.
– Сумма залога нас устраивает, ваша честь, – сказал Вилкокс.
– Очень хорошо, уведите подзащитного.
– Можно мне перемолвиться с клиентом? – спросил Вилкокс.
– Отведите его в сторонку. Слушаем следующее дело.
Пока Дирижер зачитывал имя следующего подзащитного и выдвинутые против него обвинения, Карелла наблюдал, как Вилкокс шепчется с Муром. Вилкокс был хорошим адвокатом. Карелла знал, что они заранее обсуждали сумму приемлемого залога с Муром. Сейчас им надо было внести десять тысяч долларов наличными, а потом остальное. Это не так трудно, если у тебя двадцать пять каратов алмазов стоимостью триста тысяч долларов. А может быть, Вилкокс просто позвонит матери Мура домой в Майами и попросит сделать телеграфный перевод на сто тысяч долларов? Как бы то ни было, Мур сегодня сможет расслабиться в муниципальном месте заключения на Дейли-стрит или в тюрьме на острове Парсонс, посреди реки Дикс. К ночи он выйдет на свободу. Карелла наблюдал, как выводили Мура. Он наблюдал, как Вилкокс обменялся парой слов с поручителем за залог. Он почти не употреблял итальянских выражений, но на языке вертелась фраза: «La comedia e finita». Комедия окончена.Он пошел через зал суда к Делмонико и Мейеру.
– Я говорил вам, – сказал Мейер, – нет справедливости в этом мире.
Но, может быть, справедливость все-таки была.
Почти все уже было собрано.
В основном он уже все собрал вчера, когда ему помешал человек, облаченный в рясу монаха, которого, как он теперь узнал, звали Антонио Скальцо. Ничего не изменилось. Он по-прежнему хотел убраться отсюда поскорее – из этого города и из этого штата, во всяком случае. А может быть, и из этой страны. Произошло только одно изменение. Его мать отдала сто тысяч долларов в качестве залога. Ну, это совсем небольшая сумма за его свободу. Конечно, он вернет ей деньги, как только устроится где-нибудь.
Когда он вынимал флаконы с одеколоном и другие туалетные принадлежности из шкафчика в ванной комнате, он снова вспомнил эту небольшую сцену с детективами-умниками из 87-го участка. Четверо детективов играли с ним в кошки-мышки, и при этом каждый знал, что у них нет никаких шансов пришить ему три убийства. Разве что он упадет перед ними на колени и сознается сам. У него был соблазн забыть про побег, попробовать предстать перед присяжными. Они бы поверили в его самооборону, и он бы отсидел коротенький срок, может быть, года два в тюрьме за наркотики. Но он полагал, что не бывает коротенькихтюремных сроков. Любойсрок в тюрьме был очень долгимсроком. Лучше поступить следующим образом. Выйти под залог, выбраться из страны, использовать бриллианты... Но, увы, сколько трудов коту под хвост! Два года учебы на медицинском факультете, и напрасно! Ах, что бы сказал отец, если бы был жив?.. Ну, папа, подумал он, я увидел некий шанс и попытался им воспользоваться. И все бы могло получиться. И деньги бы у меня были, и диплом врача... Я все продумал, никому бы это не повредило, если бы только...
Если бы только не барышня, которой я доверился.
Салли.
Неужели я написал бы ей письмо, если бы сомневался?
Думал, что могу доверять ей. Она сказала, что не надо продавать весь порошок сразу, и мы можем... Но кто тогда вообще хоть что-нибудь знал про кокаин? Я был ребенком, заблудившимся в лесу Майами, а Портолес взял меня за руку и повел за собой. Я сделаю тебя богатым, дружище, за то, что ты спас моего сына. Опробовал за меня порошок. В ту пору я даже это не умел. Я заплатил пятьдесят тысяч за килограмм, даже не спросил, настоящийли он. Роданистый кобальт. Синяя реакция. Что он тогда сказал? Чем ярче синий цвет, тем лучше девица. Называл так кокаин. Девицей. Чище не найдешь, говорил он. Теперь все твое. Да, порошок стал моим. И Салли им владела тоже отчасти. Она сказала, что надо отложить пару килограммов, продавать их по унциям. Она знала кого-то, кто мог бы заинтересоваться им. Кто перепродавал бы его клиентам. Она знала про кокаин столько, сколько мне никогда не узнать. Она сказала, что открыла кокаин еще до того, как он вошел в моду. Еще тогда, когда училась танцевать в Лондоне: они нюхали сладкую пудру вместе с ее дружком, который играл на гобое. А потом она нюхала порошок с другим хахалем и занималась с ним любовью, с этим сморчком, но разве я догадывался тогда об этом? Я ей доверял. Есть одно в жизни, чему доверять нельзя: это женщина в постели. Раздвинь ей ноги, и тайны вылетают из нее как бабочки. Рассказала все этому сморчку. Рассказала про наш тайничок, про два килограмма кокаина, которые мы доили. Про нашу страховку, как она их называла. Ясное дело.