В повисшей тишине голос его прозвучал особенно четко:
— Я скажу, пусть попробуют.
Лицо Перрона перекосилось — с Ниланом у них были тяжелые отношения. И все же, ожидаемой вспышки ярости не последовало. Тренер глубоко и шумно вздыхает, затем снова оглядывает игроков.
— Энфорсеры обеспечат нам безопасный проход до автобуса и эскорт на дороге. В отель не заезжаем, двигаем сразу на вокзал. Вещи дошлют почтой. Вопросы?
Патрик понимает, что должен спросить о Дженни. Он е может просто бросить ее тут, у стадиона. Больше того, ему кажется, что причина внезапного бунта не в очередном проигрыше "Когуарс". Хуже того, зачарованные кости подсказывают Руа, что все происходящее как-то связано с событиями на матч с Бостоном. Он поднимает руку, пытаясь сформулировать просьбу. Перрон удивленно косится на него, яно не ожидая вопросов от рекрута. Но снова, судьба решает за Патрика: Холл наполняется шумом, глухим, хищным ворчанием толпы и звуками глухих ударов. Два одиноких выстрела почти тонут в этом зловещем рокоте, потом в дверях появляется Дженни. Ее трясет от страха.
— Прорвались! — испуганная, она на мгновение перестает заикаться. — Охрана… в-в-в-все. Н-н-негр, верзила…вп-п-п-переди!
— Двери! — Крис реагирует быстро, но недостаточно быстро. Прежде чем игроки успевают закрыть проход, в него вваливаются трое: темнокожий громила и двое люмпенов поменьше. Негр наотмашь бьет Нилана — без подготовки, уверенно, точно. Только закалка тафгая спасает Криса от нокдауна. Он отвечает тут же, одновременно со вторым ударом негра. Оба удара находят в цель, но тафгаю явно достается крепче. Нилан отступает а шаг, обалдело тряся головой. Его выручает Смит — клюшкой полосует негра прямо по горлу. Брызгает кровь — темная, густая. Людвиг точно двойкой валит второго нападавшего — мосластого полукровку с выпученными глазами и рябым от оспин лицом. Грин, рекрут-защитник с гравированной серебряной пластиной вместо левой половины лба, достает третьего ударом завернутой в полотенце шайбы. На ногах остается только негр, остальные в нерешительности замирают в коридоре, не рискуя переступать порог раздевалки. Руа чувствует недовольство местных предков. Раздевалка — для игроков. Всякий, кто не игрок, оскверняет ее своим присутствием. Духи всеми силами будут удерживать поругателей и не важно, что при этом они защищают чужую команду. Руа видит, как негр, харкая кровью, отступает в толпу, затем раздаются подбривающие вопли задних рядов. Но первый же, кто рискнул переступить порог раздевалки получает клюшкой в висок. Дерево с рустом раскалывается, а бедолага отлетает на руки товарищам. По мятой, в масляных пятнах куртке сочится кровь.
— Назад! — зычно хрипит Лаперрьер. — Назад, а то каждому перепадет!!!
Но раж толпы уже и без того поутих. Она начинает растекаться, пытаясь найти щели, по которым можно уйти от энфорсеров. Никому не хочется попасть под протокол подавления бунта. Говорят, в США для этого даже кадавров применят — не тупых и медлительных, а полудиких, голодных и натасканных на человеческий страх. После второй войны граждански бунты стали слишком дорогим удовольствием, чтобы терпеть и увещевать. В эти дни пресекалось подобное быстро, уверенно и жестоко.
Нилан сплевывает на пол кровавой ниткой, утирает губы ладонью.
— Вот это я понимаю, победа, — ухмыляется он, демонстрируя надломленный зуб. — Не зря съездили, да парни?
— Руа! Ну-ка, погоди. Иди сюда.
Атрик послушно замер, потом развернулся и потопал по узкому вагонному коридору к тренеру Лаперрьеру. Тот стоял в дверях своего купе, упершись руками в проем и выжидательно наклонив голову набок.
— Да, тренер?
— Руа, — Лаперрьер смотрел на него не отрываясь. — Объясни мне, зачем ты потащил с собой эту девчонку? Ты же рекрут! Ты понимаешь, что это ненормально? Что приезду тебя отправят на комиссию спортивных худду-скульпторов?
— Тренер, за девочку просил Нилан…
— Стоп! — Лаперрьер выставил перед лицом Руа раскрытую ладонь. — Даже не пытайся пудрить мне мозги. Нилан в это ввязался, потому что они с Перроном на ножах. Только малышка Крис — тафгай, у которого последние мозги отбили лет пять назад. Потому, ему наплевать и на тебя и на эту Дженни.
Патрик, не отводя взгляда, отрицательно мотнул головой: