— Отец Лес?
— Да, дитя мое. Как поживаешь?
В этой деревянной скорлупе она страшно вспотела, и у нее болело все, что только могло болеть: ломило ребра, кололо в мочевом пузыре, чесалась кожа. И у него еще хватало наглости спросить, как она поживает? Называть ее «дитя мое», будто благодушный священник? Она не была ребенком, и уж точно не была его.
— Вы должны меня отпустить.
Он закрыл дверь, оборвав поток света.
— Прости, но ты не оставила мне выбора.
Она слышала его шарканье, но видеть его не могла. С парализованной шеей, Касси была обречена смотреть на резные шкафчики.
— Вы совершаете ошибку, — сказала она.
Отец Лес оказался у нее на виду: он ставил на плиту чайник.
— Ты безрассудна, как и многие молодые. И раз уж так, старшие должны проследить, чтобы твое эгоистичное поведение не причинило никому серьезного вреда. Ты рискуешь жизнью мунаксари, и этого нельзя допустить.
— Медведь — мунаксари! — Почему этого никто не мог понять? Она была на их стороне, пыталась помочь одному из них! Она заставила себя говорить спокойно и размеренно. — Если вы оставите меня здесь, то обречете полярных медведей на гибель.
Она увидела на его лице жалость.
— Медведя больше нет, — мягко сказал он. — Я знаю, тебе это сложно принять, но он находится за пределами нашего мира. Он все равно что умер.
— Он не умер! — Касси дернулась, и ветви сжали ее крепче.
— Теперь тебе надо думать о ребенке. А полярные медведи и так уже давно вымирают. Смирись с утратой, и…
— Я не смирюсь. Он не умер!
Нет, он не умрет. Она и подумать о таком не могла. Это неправда. Он был в темнице и ждал освобождения, как и ее мать задолго до него.
— Вот сейчас поешь тушеных овощей, и тебе полегчает. Морковка, картошка, лук. — Он доставал овощи из шкафчика. — Помидоры. Если ты по-настоящему его любишь, то позволишь ему уйти.
— Он пообещал мне, — ответила она. — Пока душа не покинет мое тело.
Мунаксари же не могут нарушить обещание, так? Если только оно не противоречит какому-нибудь другому обещанию. Касси вспомнила бабушкину сказку: дочь Северного Ветра побила обещание отца своим собственным. Девушка почувствовала, что ее крепко схватило отчаяние. Куда крепче, чем все эти ветки.
Отец Лес почистил и нарезал овощи, а потом положил их в кастрюлю.
— Так вот чего хотел твой Медведь? Чтобы ты искала смерти — своей и вашего ребенка? Никто еще не был восточнее солнца и западнее луны.
— Неправда, — ответила она. Гейл там была, ее сдул туда Северный Ветер. Северный Ветер… Касси тихо выругалась на себя. Надо было сразу пойти к Северному Ветру. Он бы отнес ее к Медведю. Ну она и идиотка. Теперь у нее есть план. Теперь, когда она тут болтается, как кролик в ловушке.
— Нет, дитя мое. Любая попытка добраться до замка обречена на провал. Для тебя лучше всего остаться здесь. Именно этого хотел бы Медведь.
Пообещай, что не будешь пытаться.
— Он не это имел в виду!
Если любишь меня, отпусти.
— Он не хочет быть узником троллей. Он хочет быть со мной!
Она сама удивилась тому, как была в этом убеждена. В решающий момент она по-настоящему поверила, что он ее любит. От этого осознания у нее перехватило дыхание.
— Иногда плохие вещи случаются и с хорошими людьми. — Отец Лес переложил овощное рагу в миску. Он поднес еду ближе к Касси и скомандовал полу поднять его, чтобы оказаться вровень с Касси. Голову ее наводнил аромат тушеных овощей. В животе предательски заурчало.
— Все устроится к лучшему, — сказал Отец Лес. — Вот увидишь. — Он поднес ложку к ее губам. — Открывай-ка рот. Силы тебе еще пригодятся.
Рот ее заполнился слюной.
— Ну давай же, — продолжал уговаривать старик. — Ложечку за ребенка…
Касси плюнула ему в лицо.
Отец Лес вытер глаза:
— Глупое дитя. Это для твоего же блага.
— Надеюсь, у тебя случится лесной пожар, — ответила она.
Он не должен увидеть, что ей страшно.
— Ты останешься наверху, пока не придешь в себя. — Он слегка шевельнул рукой, и пол спустил его вниз. Ветви больно дернули Касси за руки, и она прикусила губу, чтобы не закричать. Старик повернулся к ней спиной и вывалил рагу обратно в кастрюлю.
Руки болели так сильно, что на глазах у Касси выступили слезы. Она поморгала, чтобы влага не мешала смотреть.
— Однажды, — сказал он, — ты поблагодаришь меня.
И старик ушел.
Той солнечной ночью Касси обмочилась. Она почувствовала, как теплая влага заструилась по бедрам и собралась лужицами у колен, где ветви сжимали ее плотным кольцом. Зажмурившись, она постаралась переключить мысли на что угодно, лишь бы не вспоминать, где сейчас находится. Она подумала о станции. Папа, бабуля, Макс… Раньше она думала, что если у нее и появится ребенок, то все они будут рядом с ней. Она представила саму себя в детстве: маленький ребенок, окруженный учеными и снегоходами. У нее было такое счастливое детство.