Утром она наблюдала, как Отец Лес копошился на кухне, поджаривая яичницу на завтрак. Касси надеялась, что у его еды будет вкус мочи. Но когда он принес и ей, она съела свою порцию.
— Вот умница, — сказал он, вливая ей в рот воды; почти вся она пролилась ей на шею и заструилась между ветвей. — Ну что, теперь ты готова слушаться?
— Я не хочу умереть от голода до того, как спасу Медведя.
Он нахмурился:
— Возможно, потом ты изменишь свое мнение.
— Я бы на это не рассчитывала.
Он снова ушел, и она висела у потолка весь оставшийся день. Не отчаяться было очень тяжело — гораздо тяжелее, чем она могла бы себе вообразить. Она думала о матери, что восемнадцать лет провела в плену у троллей. Неудивительно, что Гейл снились кошмары. Удивительно, что она вообще смогла остаться в здравом уме.
Отец Лес вернулся вечером. Она услышала звук открывающейся двери, но не смогла повернуться.
— Вы само зло, — сообщила она ему ровным, спокойным голосом.
— Неправда, дитя мое. Я блюду твои интересы.
По его велению ветви ослабили хватку, и Касси рухнула вниз. Там она лежала, уткнувшись щекой в пол, и пыталась вспомнить, как работают мускулы. Она слышала, как мунаксари опустился рядом с ней на колени.
— Мне больно смотреть на тебя в таком состоянии. Пожалуйста, одумайся. Если ты перестанешь бунтовать, то тебе у меня понравится. Ты будешь моей гостьей.
Она приподнялась на трясущихся руках. От нее страшно воняло, и юбка прилипла к бедрам. Кровь хлынула к ее онемевшим пальцам. Касси подняла взгляд на старика.
У него в глазах стояли слезы.
— Я не жестокий человек, — сказал он. — Я просто хочу как лучше для тебя и младенца. Пожалуйста, не сопротивляйся. Я тебе не враг.
Касси ринулась к двери. Ноги ее не слушались. Она сделала еще рывок, и тут ветки снова схватили ее и дернули назад, как собаку на поводке. Девушка рухнула на землю.
Клацая языком, Отец Лес сказал:
— Ну, значит, в другой раз.
Он перешагнул через нее, и она услышала, как открылась и закрылась дверь в спальню.
— Ох, Медведь, — прошептала она. Как же ей теперь его спасти? А кто спасет ее саму? Если она пробудет среди этих ветвей еще хоть день, она просто сойдет с ума. Касси бы выдержала что угодно — любую муку, любые тяготы, — но только не эту ужасающую беспомощность. — Прости меня.
Ей надо было спастись от ветвей.
Тихий голосок в ее голове твердил, что, как только она освободится, она сможет втереться к Отцу Лесу в доверие, усыпить его бдительность и сбежать, когда он будет меньше всего этого ожидать. Она попыталась убедить себя, что в этом состоит ее план, а не оправдание теперешнего бездействия.
Казалось, она предает своего мужа, предает своего отца, и, что самое худшее, предает свою мать. Ее тошнило от одной мысли об этом. Но суставы ее ломило, а мышцы горели.
Она услышала, как Отец Лес зашел на кухню. Он переступил через нее и пошел ставить чайник.
— Ладно, — прохрипела она. — Твоя взяла.
Он заулыбался, как персонаж детского мультика:
— Освободите ее.
Побеги отступили, и на этот раз Касси не стала бежать. Она тихо лежала на полу, говоря себе, что это часть ее плана. Но ей хотелось плакать.
Двадцать четыре
Широта 63º 54' 53'' N
Долгота 125º 24' 07'' W
Высота 1301 фут
КАССИ ТАК СИЛЬНО ПРИКУСИЛА ЩЕКУ, что почувствовала во рту вкус крови. Кроткая, подумала она, стараясь сосредоточиться. Побежденная. Усилием воли она заставила себя опустить глаза. Ее взгляд мог бы прожечь деревянный пол.
Отец Лес лучился улыбкой:
— Славная девочка.
Как вообще можно было подумать, что Медведь — чудовище? Отец Лес — вот настоящее чудище.
Он протянул ей метлу. Она взяла ее, в душе мечтая переломить рукоять об колено. Вчера вечером, после того как она сдалась, он просто накормил ее и дал поспать. Но этим утром он поприветствовал ее указаниями и рекомендациями. Будь хорошей матерью, сказал он. Будь женщиной, которой тебя хотел бы видеть Медведь.
Он ошибался. Медведь любил ее такой, какая она есть. Она не позволит этому карлику вливать ей в уши яд. Возможно, однажды она и усомнилась в Медведе, но больше этого не повторится.