— Умно ты все предусмотрел, — восхитился Маклэй. — Чертовски умно, старик!
— Это все моя жена придумала, — напомнил ему Хозяин. — Конечно, я не стану спорить с тем, что умен, но весь мой ум (как и все деньги у многих мужчин) — от жены. Пойдем, Лэд! Герра Шварца ты постережешь, идя за ним следом. Мы собираемся завершить эту ночную рыбалку неожиданным визитом к дорогому и разлюбезному нашему мистеру Ромейну. Надеюсь, фонарики не разрядятся раньше времени, и я хорошо рассмотрю удивление на его лице, когда он нас увидит.
Глава одиннадцатая
Волчок
На стене в кабинете Хозяина висела длинная полка, на которой блестели и переливались серебряные кубки различных форм и размеров. Все эти награды завоевали две из трех колли, проживавших в Усадьбе.
Над полкой висели две огромные рамы. В центре каждой помещалось по одной маленькой фотографии колли, ниже тянулась родословная. Оба перечня пестрели красными буквами, которыми отмечаются имена чемпионов. Все остальное пространство внутри каждой рамы заполняли синие ленты — причем наименее значимыми и в одной, и в другой раме были почти случайные ленточки за звание «Резервный победитель». С верхних планок рамы от края до края были увешаны медалями.
Все эти кубки, медали и ленты принадлежали Лэду и Брюсу. (Это были их «домашние» имена. Официальные титулы, указанные в реестре Американского Клуба Собаководов, были гораздо внушительнее и гораздо утомительнее для произношения.)
Лэд старел. Его правление в Усадьбе подходило к естественному завершению. Морда пса стала почти белоснежной, а в его когда-то грациозной фигуре все сильнее сказывалась тяжесть прожитых лет. На местных собачьих выставках он больше не мог соперничать ни красотой, ни осанкой с более молодыми колли, хотя когда-то ему не было равных.
Брюс — Ювелир из «Солнечного берега» — был шестью годами младше Лэда. Он щеголял рыжевато-коричневой шубой и отличался королевской статью. Это был пес безупречный телом и характером, такой же великолепный, как датские доги, которых любили изображать на монарших портретах художники прошлого.
Третьим колли в Усадьбе был сын Лэда, Волчок. Но за ним не числилось ни одного кубка, ни одной ленточки — даже на самой маленькой и незначительной выставке не получил бы он признания.
Ибо Волчка относили к колли только из вежливости. Его происхождение было столь же чистым, как у любого чемпиона, но он принадлежал к числу тех неудачников, которых можно найти почти в каждом помете: наследников какого-то давно забытого предка, у которого все признаки породы были дефектны. Даже славная родословная Лэда, его отца, не могла изменить того факта, что Волчок был тем, кем он был: собакой, у которой не было ни единой физической черты, которая соответствовала бы стандартам породы колли.
Несмотря на все это он был прекрасен. Его золотисто-белый мех блестел ничуть не меньше, чем у любого призера. В целом голова и хвост у него были типичными для колли. Но эксперт с первого же взгляда заметил бы, что нос у него короток, челюсти слишком широкие, а форма уха и плеча совсем никуда не годится.
Предполагается, что колли является прямым потомком волка, и Волчок гораздо больше походил на этого своего предка, чем на чистопородного колли. С первых дней жизни он был вылитым (кроме окраса) серым волком, и свое имя он получил именно благодаря этому.
Лэд был собакой Хозяйки. Брюс был собакой Хозяина. Волчок принадлежал Мальчику, поскольку родился он в тот день, когда Мальчик праздновал свой день рождения.
Первые шесть месяцев Волчок жил в Усадьбе из милости. Никто, кроме Мальчика, не проявлял к нему интереса. Его оставили, потому что все его братья умерли в раннем щенячестве, а еще потому, что его очень любил Мальчик.
В шесть месяцев обнаружилось, что он — прирожденная сторожевая собака. А еще, что он никогда не лает, только в случае тревоги. Вообще колли, вероятно, самая возбудимая из всех крупных пород собак. Любая мелочь может спровоцировать у них приступ оглушительного лая. Но Волчок, как заметил Мальчик, подавал голос только по серьезным поводам.
Он имел редкий дар охранять, которым могут похвастаться очень немногие представители этой породы. Только одна из десяти собак заслуживает звания сторожевой. Обязанности, налагаемые этим званием, вовсе не ограничиваются шумным оповещением о появлении чужака или даже нападением на этого чужака.