Я говорила сбивчиво и, наверное, не понятно, но чувствовала необходимость все ему объяснить. Кирилл не перебивал, не пытался поймать мой взгляд – мой идеальный слушатель.
– Все мимо проходили. А он подошел. Спросил, как зовут. Сказал, имя у меня красивое, – я улыбнулась смутным воспоминаниям четырехлетнего возраста. – Пообещал, что все у меня будет хорошо и что эта снежинка теперь будет меня защищать. Ума не приложу, как за все это время у меня ее никто не отобрал.
– Значит, хорошо, что мы вернули кулон, – кивнул Кир. – Талисманы терять нельзя.
Я сжимала пальцами снежинку на тонкой цепочке и напевала свою успокаивающую мелодию. Воспоминание о том, как мы с Кириллом забирали мой талисман у бабки, оставило щемящее чувство тоски и досады. Оно пришло, потому что с самого выезда из злополучного замка я сжимала свой талисман в надежде, что он поможет, направит, подскажет верный путь и верные решения.
Одно дело попасть в другой мир и обзавестись какой-то там способностью управлять нитями Силы и совсем другое – оказаться втянутой в то, во что оказалась втянута я. Только сейчас я осознала, что на самом деле я воспринимала все происходящее со мной в последнее время как затянувшийся сон, в худшем случае как галлюцинацию. Это напомнило мне, как в подростковом возрасте я, желая понять, почему мои родители выбрали такую жизнь, окунулась в психологию. Тогда я читала много статей, и одна из них была об особенностях переживания горя от потери близкого человека. Первая стадия – стадия шока – характеризовалась ощущением нереальности происходящего, онемением чувств. И сейчас мне казалось, что только в тот момент, когда Айсайар вышел из-за угла в замке покойного Алхора, принося на своих плечах весть о смерти королевской семьи, я поняла, кто я теперь и где нахожусь. Как будто бы я все эти дни переживала ее – первую стадию потери. Но потери кого или чего? Кирилла? Или всего своего мира? Мне не хотелось думать о том, что горе – это когда теряют навсегда. А с «навсегда» я не была готова соглашаться.
К счастью, Эсма знала свое дело. Она поработала с моей нервной системой настолько хорошо, что осознание проблемы не принесло особых страданий. Это осознание пробудило желание решить проблему, и как можно скорее.
Решение любого вопроса следует начинать с анализа имеющейся информации – это я четко усвоила за время ведения бизнеса. Анализировать, к счастью, я умела всегда. И сейчас, после моего слегка нервного разбора ситуации, картина виделась мне совсем уж в темных тонах.
Во-первых, сильный и уверенный Айсайар действительно невероятно силен, но у меня сложилось впечатление, что он абсолютно не знает, как этой силой управлять. Учитывая то, как лихо он справлялся с нитями Силы до того, как у него пропал этот дар, на ум приходит лишь одно предположение: способность управлять льдом у него появилась не так давно. Что-то подобное он, кажется, упоминал, но тогда возникает вопрос: когда конкретно он стал повелителем льда? И почему именно лед, а не вода во всех ее состояниях или не огонь, к примеру?
Я вновь взглянула на снежинку в руке. Странное совпадение, конечно, что у меня на шее почти всю жизнь висит символ его силы. Но я надеялась, что это всего лишь совпадение, ведь моя-то снежинка из безмагического мира, в котором и слыхом не слыхивали о нитях силы, гранях и Ледяных Всадниках. Именно так назвал его Хозяин с лицом Роха. Кстати, почему «Ледяной Всадник»? Сколько их в мирах вообще? Или Айсайар такой один?
По мере того, как в моей голове зрели вопросы, я делала все больше мысленных зарубок на двух не сильно отличающихся островках – «Узнать» и «Уточнить».
Во-вторых, судя по всему, Айсар очень многого не помнил из своей жизни. Он не вспомнил, например, этого Хозяина, хотя тот седоволосого точно знал, и у меня сложилось впечатление, что достаточно близко. И вот вопрос номер два: почему Лед ничего не помнит? Кто стал этому причиной? Уж не наш ли новый знакомый?
В-третьих, почему нас отпустили. Просто дали уйти и никак этому не препятствовали. Почему? Лже-Рох явно ненавидит Айсара, почему не убить бы его сразу? Он говорил, что пока не может этого сделать, но, я думаю, явно не из-за того, что ему это не под силу. Скорее, из-за того, что Айсар ему пока нужен. Скорее всего, он должен сыграть какую-то роль в чем-то важном для Хозяина. Но в чем?
Столько вопросов и абсолютно ни одного ответа! Я тряхнула головой, чтоб избавиться от мыслей (от них уже болела голова), и оглянулась вокруг.
Мы отъехали уже достаточно далеко от замка, и редкие лесополосы все более и более становились похожи на настоящий фэнтезийный лес. Кроны деревьев пропускали все меньше света и сохраняли все больше влаги. От этого лес не был похож на то место, куда мы высадились маленьким десантом в этом мире. Он сверкал, переливался всеми оттенками изумрудного цвета и поил чистым воздухом, в котором витали запахи лиственных деревьев. Я никогда не была в Сибирской тайге, но мне кажется, летом там должно было пахнуть именно так.
Дорога была сносной и по моим представлениям она вполне могла называться трактом. У нас такие тракты тоже встретить можно, если отъехать от центральной трассы страны на несколько километров.
Ехать верхом на лошади жительнице современного города было не просто неудобно, а катастрофически неудобно. Несмотря на то, что мы проехали совсем небольшое расстояние, каждый шаг очень красивой светло-серой лошадки с темной, почти черной гривой, отдавался болью во всем теле.
Лошадей нам выбирал Эрдьяр. Он был в нашем отряде кем-то вроде интенданта, поэтому в дорогу все необходимое собирал тоже он. Меня и Роха к этому делу подпускать было совсем нельзя, путешественники из нас были такие же, как из земли пуля. Айсар путешествовал, конечно, чаще, но раньше всегда с помощью открытия переходов в нитях внешней Силы. Откуда знания заядлого путешественника у Рыжебородого, я не знала, но была рада, что они есть хотя бы у одного представителя нашего произвольного отряда.
Я перевела взгляд на Роха-а-Шуона.
Блондин ехал молча на белом королевском коне, высоко подняв голову и гордо глядя перед собой, но мне казалось, что, несмотря на внешнее спокойствие, его отчаяние было настолько сильным, что при желании я бы, наверное, смогла его пощупать. Оно разливалось мутными волнами во все стороны и, когда очередная волна достигала меня, я машинально задерживала дыхание, боясь захлебнуться в чужом горе. В одно мгновение он потерял все – семью, титул, королевство… И насколько еще хватит его спокойствия я не знала.
Айсар ехал на черном норовистом коне, который постоянно прядал ушами, будто опасаясь нежданного наездника. К вещам, перекинутым через его круп, Лед привязал трость, которая, как выяснилось этой ночью, бывает и посохом.
Конь Эрдьяра был очень похож на своего наездника – гнедой, блистающий огненным отливом роскошной гривы; очень большой, грузный, в нем чувствовалась непонятная мне опасная сила, которой не ощущалось ни в одном из тех животных, которых оседлали мы.
Айсайар с Эрдьяром о чем-то тихо, но оживленно переговаривались. Судя по всему, чьи-то махинации с силовыми нитями и новый враг ввели обоих в глубочайшее смятение и задумчивость. Эрдьяр чесал бороду и периодически хмыкал, пожимая при этом плечами, похожими на валуны, пока Айсайар что-то эмоционально рассказывал. Мне хотелось подслушать, о чем они говорят, может быть, они нашли более логичное объяснение происходящему, нежели я. Но подъехать ближе, чтобы подслушать, было неудобно, хотя с другой стороны, о каких манерах может идти речь в подобной ситуации?
Немного поспорив с собой, я все же не стала приближаться к говорящим и вновь погрузилась в свои мысли.
Мне было тоскливо и пакостно на душе. Больше всего хотелось бы сейчас оказаться рядом с Кириллом, а не на этой дороге на пути, ведущем неизвестно куда и непонятно зачем, рядом с человеком, который, возможно, даже и не человек вовсе. Мне хотелось очутиться сейчас сидящей напротив своего жениха, а он бы рассказывал мне всякие пустяковые или переполненные смысла истории из своей жизни… Я многое бы отдала сейчас ради того, чтобы вернуться к любимому и чтобы все эти метаморфозы оказались бы обычным сном.