Она достаточно быстро вскочила с кровати, оглядывая свою комнату, которая была точно такой же, как и у всех остальных в команде. Небольшое помещение с кроватью из дерева, небольшим столиком около кровати и со старым шкафом. Осматривать тут особо было нечего. Всё сделано очень скромно, точно не так, как она привыкла жить.
— Иди в мою комнату и забирай свою пьяную милашку, что ошибся дверью. — Проговорила я, разворачиваясь и выходя из её комнаты.
Разговаривать мне с ней не о чём. Пусть забирает командира, и они оба проваливают из моей комнаты. А мне стоит выйти на улицу и подышать свежего воздуха…
На первом этаже всё ещё валялись пьяные вояки. Некоторые уже пытались ползти к своим комнатам, другие спали прям в тарелках с едой, храпя и пуская свои слюни. Между столами передвигались уставшие служанки, пытавшиеся навести хоть какое — то подобие порядка.
На улице была хорошо. Она наполнена утреней свежестью и звуками оживающей вокруг природы. Дождь прекратился буквально пару минут назад, повсюду были лужи грязи и следы от проезжавших мимо повозок. Время было ранние, но город начинал потихоньку просыпаться. Торговцы уже выезжали, чтобы успеть привезти свой товар в лавки к открытию. Рабочие шли на свою работу, чтобы успеть прийти до того, как встанут их хозяева или наниматели. Столица или обычные город Империи — не имело значения, простой народ встаёт до рассвета и трудится дотемна.
У меня за спиной послышались ругательства, кто-то провалился в лужу. Зачем человеку глаза, когда он ими не пользуется? Резко повернувшись, упёрлась глазами в Сэммуэля. Вдохнув аромат, исходящий от брата, почувствовала головокружение и тошноту. Мне показалось, что он вылил на себя флакон самых дешёвых женских духов.
— Здравствуй. — продолжая ругаться и осматривать свою испачканную ногу в грязи, протянул он. — Где ты взяла этот медальон?
Что прям так сразу? Даже не спросит, как дела? Что нового?
Всё так же, не говоря ни слова, я продолжила всматриваться в такие знакомые и одновременно чужие черты лица. Что я там хотела увидеть? Я не знаю. Наверное, отголоски моего прежнего брата.
— Язык проглотила? Вечером за столом, ты была более общительной — хмыкнув продолжил он. — Куда делась вся твоя спесь? Или ты так говоришь, только когда перебираешь с выпитым?
Выглядел он сейчас, честно говоря, не очень. Помятая белая рубашка с каплями красного вина и мясного жира, усталые красные глаза, сонный вид. Уж точно не ему меня попрекать с выпитым, когда сам встал с бодуна. А я не пью перед заданиями, да и в принципе не пью. Моя жизнь не настолько ужасна, чтобы заливать её хмелем.
— Просили передать вам. — Мой голос дрогнул, но по-прежнему остался стальным.
— Кто просил? — он сложил свои руки на груди и смотрел на меня уже более жёстко. — Не скажешь кто, и пеняй на себя. Поверь, у тебя будут серьёзные проблемы лично со мной. — Начал угрожать.
Я воинственно расправила плечи, уже готовясь высказать всё, что думаю о нём. Стоп. Вот испортить сейчас отношения ещё и с ним, мне бы не хотелось. Но и рассказывать правду о себе тоже не стоит. С похмелья его мозг не будет соображать, поэтому пока все эмоции оставлю при себе.
— Это был заказ. Лицо нанимателя не видела. Так что проблем у меня не будет. Ищите его сами, если хотите.
Двенадцать лет разлуки не прошли бесследно. Я чувствую, что мы стали чужими друг другу людьми. Думаю, его жизнь всё это время складывалась хуже, чем у меня. Ему пришлось пережить много трудностей, как и мне, впрочем. Но становиться злым на весь мир — это невыход. Мама бы не хотела этого…
Хорошо, что на это утро у меня были другие планы. И в них не входило грустить. Поэтому постояв ещё пару минут в молчании, я удалилась к лесу, чтобы побыть наедине со своими мыслями.
Глава 13
Рейланд Фаирстрон.
Звонкий стук в дверь вонзился в череп как острый стержень, отзывавшийся ломающей болью в голове.
— «Что за отбитый человек будет меня в такую рань?»— мысленно выругался про себя и открыл глаза.
После встречи с Сэммуэлем сильно болела голова. Да и выпито было не один литр вина. Слишком сложный разговор у нас с ним состоялся. Все мои внутренние раны были расковыряны и заново разворочены жёсткой правдой, что ранит больнее острого клинка.
Резко встав с кровати, да так, что в висках застучало, а в глазах потемнело, направился к двери. Выйдя в коридор из комнаты, осознал, что эту ночь я провёл не в своей комнате, и не в комнате Стеллы. Идя по коридору, немного оперившись о стену. Начал вспоминать, что было вчера.
Помню, что слова этой выскочки задели меня и весь остаток вечера я мечтал прикончить её. Она ничего не знает обо мне, чтобы иметь право раскрывать свой поганый рот на меня. В груди забилась жгучая ярость, заставляя огонь внутри меня бушевать с такой силой, какую я не испытывал уже давно.
— «Ну всё, стерва, твоё время вышло. Не жить тебе на этой грешной земле» — помню эту вспышку ярости. Оглушённый своим собственным рёвом, вылетел из-за стола, снеся его и все остатки блюд, что находились на нём. Вышел из зала и пошёл по лестнице, представляя, как собственными руками придушу эту гадкую девицу. Как она будет молить о пощаде, издавая последний вздох, но что-то пошло не по плану…
Я вошёл в её комнату. Было темно. Снять её слабенькое заклинание на защиту не представляло труда. Когда глаза привыкли к темноте прошёл внутрь и увидел, как девица безмятежно сопела на подушке, даже не пошевелившись от резко закрытой двери. Не знаю, что в тот момент стукнуло мне в голову, но перед её смертью я решил вдохнуть её запах и дотронуться до волос. Жгучая ярость тут же превратилась в страсть, да такую, какую я не испытывал, наверное, никогда.
Дальше помню, что хотел прикоснуться к его губам и почувствовать их сладость. Странно, но обычно я не целую женщин, даже моим постоянным любовницам крайне редко, в безумной страсти, перепадает урвать один поцелуй. Я привык жёстко брать женщин в любых позах, не испытывая к ним ничего, просто утоляя свои мужские потребности. А вот от ее губ я никак не мог оторваться, желая её всё больше и больше. Я как будто дышал ею и при каждом вдохе мне не хватало того кислорода, что я пил от неё. В какой-то момент она пропала, а я просто уснул. Странно, но я не запомнил ни цвет ее волос ни лицо.
Спускаясь вниз на первый этаж и отдавая приказ хозяину постоялого двора, чтобы к семи утра был готов завтрак, прохожу мимо сломанного стола и грязной посуды, что валяются вокруг. Да уж, служанкам придётся попыхтеть, наводя тут порядок, а мне вот стоит освежиться. Утренний воздух взбодрит и поможет избавиться от всех ненужных мыслей и особенно об этой…
Запрыгнув на коня, я решил проехаться по округе и посмотреть эту местность. Красивые многолетние деревья были покрыты каплями воды после ночной непогоды. Оранжевое солнце потихоньку попыталось выйти из-за горы и осветить своими лучами долину и озеро, что раскинулись на весь горизонт, но свинцовые тучи вновь стали обволакивать небо не выпуская его на волю. Пошёл дождь. Его струи стали бить меня по лицу, убирая чувство сонливости и накатившей слабости, что терроризировала каждого перебравшего с утра. Я подстегнул жеребца под уздцы и поскакал навстречу прохладному ветру и чувству свободы. Озеро было красиво даже в дождь. Его величие и спокойствие чувствовалось в каждой капле, окрасившейся в глубокий синий цвет. Издалека озеро выглядело почти чёрным, но чем ближе я к нему подъезжал, тем больше оттенков синего я видел на его глади. Вот где действительно сила и мощь, которая ни у кого не вызывает сомнения.
Я умел концентрироваться. Меня этому научили ещё в детстве. Выбрасывать из головы все мысли и эмоции, оставляя внутри себя лишь приятную пустоту. Моя душа давно забыла, что значит чувствовать что-то в полной мере. Меня воспитывали великим воином, которому предстоит стать бесчувственным убийцей, при виде которого люди должны будут опускать свои головы и читать молитву. Эмоции для рода Фаирстрон небывалая роскошь, которую позволить себе мы не могли, да, как и любая семья из четырёх сильнейших. Любая слабость и за неё зацепляются и уничтожают. Отец обрадовался и похвалил меня один раз в жизни — когда во мне открылась Первозданная магия и я вернулся из плена живым. До этого момента я его не особо интересовал. У него уже был старший сын и потенциальный наследник на престол. Будучи жёстким и циничным, он всю жизнь мечтал забрать трон у старшего брата, но не имея должной силы и власти, Амбон Фаирстрон срывался на нас. Я не питал даже толики уважения к своему отцу, что уж говорить о любви. В нашей семье вообще никто никого не любил, как и впрочем во всех семьях аристократов. Брак с матерью был договорной. Его заключили ради обмена землями и для укрепления отцовской власти. Расти в обстановке безразличия и жёсткости было нормой для многих семей нашей Империи. Как говорила моя бабка, мать моей матери: «Любовь — удел бедняков и простолюдинов. Аристократы привыкли извлекать из брака выгоду». Она сама не любила моего деда, да и не ждала от него взаимности. Их всех всегда объединяли дети. Дети — капитал, которым нужно грамотно распорядиться.