Мне было шесть, когда маленькая девочка, с вороньим гнездом на голове, пришла со служанкой в мою комнату. Такая одинокая и беззащитная. Она смотрела голодными глазами на тарелку с фруктами, протирая мою тумбочку и мечтая съесть хоть маленький кусочек деликатеса. Четырёхлетняя малышка уже была вынуждена работать, чтобы жить. Её мамаша не особо интересовалась ею, отправив к дальней тётке, сразу же после родов. Так она и росла с нею, не зная живы ли её родители. А после смерти родственницы, соседи пожалели малышку и отправили на повозке в наш дом, предварительно дав записку, в которой обращались к её кукушке маме, прося позаботиться о ребёнке. Молодой маме она была не нужна. Воспитывать и заботиться о своей дочке ей было некогда. Чтобы сильно не морочиться она пристроила её работать служанкой рядом с собой.
В то время мы и стали неразлучны, дополняя друг друга во всём.
Кэт очень общительна и любвеобильна. Каждая бездомная собака всегда ею накормлена и обласкана. В этом мы с ней очень похожи. Не понаслышке зная, что такое голод и как расти самим по себе, имея живых родителей — мы стали заботиться друг о друге.
Мы самые близкие люди друг другу. Мне неважно, простолюдинка она или из знати. Мы с ней ровня. Человек не может стать хуже только потому, что его мать или отец не были обучены светским манерам или не одеваются по последнему писку моды.
Все эти классовые разделения меня раздражают. Нет в людях различия из-за крови. Если человек дерьмо, значит это его выбор, либо его воспитание, а не кровь его предков.
— Ложись спать, Агнес сказала, что завтра тебе в штаб. Надо выспаться! — закончив расчёсывать волосы, проговорила она.
Да, Кэтти права, нужно уже укладываться баиньки.
— Хочешь, ложись сегодня со мной? — я знала, что последнее время по ночам её преследуют кошмары, которые напоминают ей что-то, что она не может вспомнить. Да и мне сейчас хотелось чувствовать рядом близкого человека, который поможет отвлечься от мрачных мыслей о семье.
— Правда, ты не против? — её глаза излучали такое счастье, прям как в детстве, когда я отдавала ей вкусное печенье, что тихонько воровала из кухни.
Этот взгляд заставил меня невольно улыбнуться.
— Пошли спать, егоза. Ты-то можешь скакать всю ночь.
— Эй, неправда, я валюсь с ног от усталости. Мистер Оран загонял меня сегодня со своими книгами. Кстати, тебе очень идёт это сорочка. Интересно, а с нею больше шансов, что скоро я смогу стать тётей? — смеясь Кэт прыгнула на кровать, накрывшись одеялом с головой.
— Ну держись. Я так и знала, что только ты могла купить такое! — затушив свечи прыгнула следом за ней и начала её щекотать.
Громкий смех и хрюканье заполнило комнату. Свет луны ярко светил, освещая меня и Кэтрин, которая тоже стала щекотать меня в ответ.
В такие моменты ты забываешь обо всех своих проблемах. На душе становится спокойно. Вокруг лишь счастье и радость.
— Спокойной ночи, люблю тебя — чмокаю её в лоб и удобно укладываюсь на кровати.
— И я тебя люблю, сладких снов — зевая, проговорила она мне в ответ.
Спустя пару минут мы уже были в объятиях Морфея и видели чудные миры, что рисовало нам наше воображение.
Глава 5
Рейланд Фаирстрон.
Питер Крей, сидя в приёмной Ордена Императора, не мог до конца осознать, как он вляпался в такую ситуацию, когда ему осталось надеяться на то, что ценою решения этого вопроса будет не его жизнь. Он знал, что главная ищейка Императора и его правая рука — Рейланд Фаирстон — не отличался любовь и пониманием к людям. Ужасные вещи рассказывали про этого человека, имеющего силу Первозданного огня.
Ну почему, обворовывая простых бедняков, он не подумал, что может перейти дорогу влиятельным бандитам, которые теперь уже угрожают его жизни? С чего он взял, что граф Рейнар поможет ему? Этот ублюдок имел больше власти, чем десять таких, как он и мог спокойно послать его лесом.
Но выхода у него не осталось. Не в силах усидеть на месте, он начал расхаживать по приёмной, надеясь хоть как-то унять свой страх. Этого у него не получилось. Страх накатывал липкой массой.
— Лорд Крейн, милорд ожидает вас в своём кабинете — проговорил его помощник, держа в руках кучу бумаг, которые, видимо, он планировал отдать графу на подпись.
Понимая, что надо уже заходить, Питер тяжело вздохнул, а затем пошёл за помощником в кабинет. Ноги были ватными. Да ещё и грубое согласие раздалось из-за двери, что заставило его больше нервничать и потеть. Его лоб уже давно покрылся испариной, а толстые ладошки намокли как у юной девушки, пришедший на свой первый бал.