Мне приснилось, как Филлис и Фрэнсис спорят из-за метлы. Филлис хотела покрасить её в жёлтый цвет в честь песни «Жёлтая подводная лодка» группы The Beatles, а Фрэнсис твердила своим мягким шотландским говорком: «Нет-нет, душечка, если она будет жёлтой, нас заметят. Ты же не хочешь, чтобы Мел снова нас нашёл?»
Затем обе колдуньи замолчали, и всё пространство заполнил отдающийся эхом гулкий голос. Леденящие душу слова так и врезались в память.
– Я высвобожу силы Книги. Отомщу за всё, что вы забрали. Пришло моё время. Ночные ведьмы, готовьтесь к бою, – а затем раздался смех.
Даже не видя лица, я поняла, что это голос Мела Вайна.
Я проснулась с мокрым от пота лбом, в полном недоумении из-за этого кошмара, который казался таким реальным, хотя я и твердила самой себе, что это был всего лишь сон.
Я посмотрела на часы: 3:33 ночи. Ну и как теперь заснуть?
Что он имел в виду? Что за книгу упоминал? Перед сном я размышляла о наших исчезнувших постояльцах и о Меле Вайне – на эти мысли меня навёл разговор с Лоис о Паломе. Может, это и правда был просто тревожный сон?
Я встала с кровати, подошла к окну и выглянула в сад. Мэгги, одна из наших кошек, сидела на заборе, уставившись в темноту, как это водится у всех представителей кошачьих.
Внезапно она взвилась с места, и что-то буквально пронеслось через сад. Не знаю, что это было, но оно оставило за собой белый дым и ярко-жёлтые искры.
В поисках разгадки я посмотрела на небо. Там ничего не было. Вообще ничего.
Я проторчала у окна целую вечность в надежде, что увижу ещё что-нибудь, ещё одну вспышку или что-то подобное. Но ничего не появилось. Были слышны только звуки летнего ветерка – больше никаких признаков жизни. И Мэгги тоже куда-то подевалась.
Я спустилась по лестнице и зашла на кухню, где мы запирали кошек на ночь – а то вдруг у Боба снова будет эпилептический припадок.
Стояла тишина. Я разглядела кота, спавшего в кресле-качалке, но Мэгги не было и здесь.
Я вздрогнула: открылась кошачья дверца, и крупное пушистое тело Мэгги протиснулось в проём. Она бесстрастно прошла мимо меня к своей миске, а затем стала кашлять и отплёвываться.
Знакомая картина! Она явно собиралась отрыгнуть комок шерсти.
Вооружившись тряпкой, я ходила за ней по кухне, пока она наконец не извергла смесь шерсти, травы и полупереваренного печенья. Скривившись, я собрала эту противную мешанину и уже собиралась выбросить её в ведро, но тут у меня перехватило дыхание. Нет, ошибки не было: я держала в руке покрытый слизью капроновый гольф.
В животе у меня что-то провернулось. Кто у нас носит капроновые гольфы?
Фрэнсис, конечно.
Я подбежала к задней двери, отворила её и быстро окинула взглядом небо. Было довольно прохладно для июня, стояла ясная ночь. Полная луна блеснула, будто нахально подмигивая мне. Я моргнула и тряхнула головой, чтобы прогнать эти дурацкие мысли. Луна не подмигивает – так не бывает. А вот гольф, который я спасла из мусора, был вполне реален.
Я тщательно заперла заднюю дверь и направилась через кухню обратно наверх, в постель.
Но разве я теперь усну?
Как ни странно, как только моя голова коснулась подушки, я провалилась в сон, но мне ничего не снилось.
На следующий день я проснулась с чувством, которое возникает, когда должно произойти что-то необычное – но неизвестно, что именно.
Была пятница, кроме семейного ужина никаких планов на выходные у нас не было: мама уже ушла на работу, но часам к шести собиралась вернуться, и мы решили, что совместный ужин будет хорошим завершением рабочей недели.
Мягко светило солнце, день обещал быть тёплым.
Я умылась, надела школьное синее платье в клеточку и спустилась по лестнице. Похоже, только у меня этим утром было беспокойное, щекочущее ощущение в животе.
Лоис сидела в кресле-качалке и уплетала ола-ладушки (её новое увлечение), которые запекала в тостере, разрезала на четыре части и ела без всего.
Папа по утрам всегда был молчалив, и сегодняшний день не стал исключением. Он пил свой кофе и смотрел в планшет.
– О! – Удивлённо воскликнул он.
Мы с Лоис переглянулись.
– А вот и первый ответ на моё объявление!
Я с тревогой взглянула на Лоис, а та в ответ ухмыльнулась и показала «сердитого носорожика» (нужно прижать подбородок к груди, нахмурить брови и выдвинуть нижнюю челюсть). Понятно, что она хотела рассмешить меня, но я смогла лишь слабо улыбнуться.
– Отлично! – продолжал папа, набирая текст сообщения. – Скажу ей, чтобы она пришла на собеседование в пять часов вечера, я ведь сегодня работаю из дома.
– А если она нам не понравится, вы же её не возьмёте? Правда, папа? – тихо спросила я, зная, что шансов у нас немного.