Кей Хупер
Леденящий ужас
Пролог
Лежэ, Теннесси, двадцать пять лет назад
Малышка сжалась в комочек, забившись в дальний угол чулана. Темноту она не любила и сильно зажмурила глаза. Уши закрыла ладошками, прижала их крепко-крепко, но звук не исчезал.
«Та-тум, та-тум, та-тум».
Девочка испугалась еще больше: вдруг звук уже сидит в ней? Она приложила руку к груди, туда, где билось сердце, и попробовала успокоить себя тем, что это оно так громко стучит.
«Та-тум, та-тум».
Нет, это было не биение сердца. Звук был в голове: короткие глухие удары, похожие на хлопанье крыльев, словно кто-то отчаянно пытался вырваться наружу.
– Уходи, – прошептала девочка.
«Та-тум.
Смотри.
Та-тум.
Слушай.
Та-тум».
Читать она умела плохо, буквы давались ей тяжело, но слова видела отчетливо, как будто они отпечатались в ее сознании и проплывали перед глазами, написанные ярким крупным шрифтом. Они всегда являлись такими – светящиеся буквы понятных ей слов.
«Торопись. Смотри».
Девочка не могла не смотреть. У нее не было сил ни противостоять, ни ослушаться этих приказов.
Все еще сжимая ладонями уши, малышка неохотно приоткрыла глаза. В чулане было по-прежнему темно, а мрака она очень боялась. Из щели под дверью сочился свет. Стараясь не отводить глаз от яркой полоски, она, сидя на корточках, все равно чувствовала редкую тяжелую вибрацию пола.
«Прячься».
– А я уже спряталась, – прошептала девочка, трясясь от ужаса и не отрывая взгляда он светлого лучика под дверью. Страх внутри ее все рос и рос.
Внезапно малышка услышала, как загрохотала дверь чулана.
«Та-тум!
Та-тум!
Та-тум!»
– Нет! Нет! – закричала она.
«Оно здесь».
– Трудновато тебя найти.
– При желании, как видишь, вполне возможно. А кто меня искал? – ответил Квентин Хейз, не отрывая глаз от газеты, разложенной перед ним на столе.
– Ной Бишоп.
Квентин поднял глаза, брови его удивленно поползли вверх:
– Из отдела по борьбе с призраками?
Бишоп слабо усмехнулся:
– Я это уже слышал.
– Только что придумал это название? Ну конечно, – кивнул Хейз, – у тебя же должен быть целый набор экстрасенсорных способностей.
– Есть у меня набор, – сердито ответил Бишоп, – но только не нужно ими обладать, чтобы услышать в твоих словах насмешку. – Он пожал плечами. – Хотя я не обижаюсь, нам частенько говорят что-нибудь подобное. Ничего страшного. Уважение приходит с успехом.
Квентин изучал собеседника: пристальный взгляд серых любознательных глаз, видавших опасности; испещренное морщинами, но не лишенное приятности лицо человека, понимающего шутки, однако готового достойно ответить зарвавшемуся насмешнику. Все это, включая блестящие аналитические способности, принесло Ною уважение бюро, хотя над новообразованным подразделением, во главе которого поставили его, действительно частенько подшучивали.
Квентин тоже был далеко не новичок. За ним давно ходила слава детектива хваткого, жесткого, работавшего только в одиночку, не любившего появляться на публике и обсуждать свои способности.
– Ну и зачем ты мне все это рассказываешь? – спросил он.
– Я подумал, что это тебя может заинтересовать.
– Вот как? Не представляю, каким образом.
– Напротив, хорошо представляешь. – Бишоп, все с той же едва заметной лукавой усмешкой, наконец вошел в комнату и сел напротив Квентина. – И год назад, и полгода назад ты видел, что я иду к тебе.
Помолчав, Квентин произнес:
– Тебе еще никто не сообщил, что я ушел со службы?
– Мне говорили только то, что ты два последних сезона провел в Теннесси. В том самом маленьком городке. Вполне возможно, даже посиживал в комнатке для совещаний в местном полицейском участке. За последние двадцать лет здесь не произошло ничего стоящего внимания. Так, мелочи – домашние скандалы, неправильные парковки, изредка забредали торговцы контрафактом. Теперь ты снова сидишь здесь и, пока местные копы, занятые текучкой, смотрят в твою сторону и пожимают плечами, роешься в старых пыльных папках.
– Они неплохо ко мне относятся, – сказал Квентин.
– Разумеется, им нравится твоя настойчивость.
– Для полицейского это самое главное качество.
Бишоп кивнул.
– Но только полицейским не нравятся старые тайны и нераскрытые дела. Наверное, поэтому ты здесь?
– Как будто ты не знаешь, – улыбнулся Квентин.
Бишоп и бровью не повел – либо не понял шутки, либо остался к ней глух.
– Я не экстрасенс, не провидец и не прорицатель. Твоих способностей у меня нет. Я всего лишь телепат, да и то довольно слабый – читаю мысли человека, только если прикасаюсь к нему. А экстрасенсы, по крайней мере те, кого я знаю, умеют блокировать мои попытки.
– Поэтому ты и предположил, что я экстрасенс, не так ли? – вынужден был спросить Квентин, хотя слово «прорицатель» говорило об уверенности Бишопа. Тот сразу подтвердил его догадку.
– Нет, я точно знаю, что ты экстрасенс. Я это чувствую, как чувствую свои способности. Мы интуитивно узнаем друг друга, не всегда и не все, но, во всяком случае, большинство таких, как мы.
– Понятно. Ну и когда мы начнем обмениваться тайными рукопожатиями?
– Перед тем как я покажу тебе свое кольцо с шифром.
Квентин рассмеялся. До этого момента ему и в голову не приходило, что Бишоп обладает чувством юмора.
– Извини, но сам посуди: подразделение ФБР, состоящее из экстрасенсов, – это что-то совсем новое. Ведь смешно, признай сам.
– Пока – да. Но потом будет не до смеха.
– И ты в это действительно веришь?
– С каждым днем наука понимает о человеческом мозге все больше. Рано или поздно психические способности систематизируются и будут восприниматься так же естественно, как слух или зрение.
– И тебя перестанут называть командиром группы по отлову привидений?
– Давай закончим на том, что пройдет немного времени, и все сомнения и неверие отпадут. Мы обречены на успех.
– Ясно, – кивнул Квентин. – Но пока ФБР не раскрывает сорок процентов преступлений.
– Подожди, очень скоро их станет намного меньше.
Квентин не был уверен, что слова его созвучны оптимизму Бишопа, поэтому обрадовался, когда возникшую паузу прервал вошедший в комнату офицер полиции.
– Квентин, я знаю, что ты в отпуске, – произнес, остановившись в дверях, лейтенант Натан Макдэниэл, едва взглянув на Бишопа, – но думаю, тебя это заинтересует. И шеф сказал, чтобы я сообщил тебе.
– А что там у тебя, Натан?
– Только что нам позвонили и сказали, что пропала маленькая девочка.
Квентин вскинул голову и спросил:
– Там же, в Пансионе?
– Да, в Пансионе.
Комплекс гостиничных зданий был построен незадолго до начала двадцатого века и получил очень громкое имя, которое с течением лет прочно забылось. Последние двадцать лет, несмотря на протесты владельцев, его называли просто Пансион. В конце концов, владельцы смирились с названием, тем более что оно не отпугивало богатых постояльцев: им полюбились его тихая, почти отшельническая уединенность и великолепие архитектуры «под старину». Добраться до Пансиона, расположенного вдали от главных городов, можно было только по узкой извивающейся дороге, частью – щебенчатой, частью – асфальтовой, обсаженной с обеих сторон густыми деревьями. Начиналась она у городка Лежэ и заканчивалась у главных ворот Пансиона. Человек, приехавший сюда, выпадал из поля зрения цивилизации с ее модными современными атрибутами – экспресс-почтой и прочими средствами общения.
Однако, несмотря на замкнутость и оторванность от мира, Пансион был местечком и красивым, и комфортным, что привлекало сюда множество гостей. Внушительных размеров главное здание и рассыпанные вокруг него уютные коттеджи всегда были заполнены желающими полюбоваться местными красотами – лесами и горами. Постояльцам предлагались не только увлекательные пешие прогулки, но и альпинистские маршруты, и катание на лошадях. В распоряжении любителей тихого отдыха имелись восхитительные сады. Дополняли комплекс изумительное поле для гольфа на восемнадцать лунок, кегельбан, закрытые бассейн олимпийского типа и теннисный корт.