– Да-да. Простите, Стефания, вы, конечно же, правы. – Уоллес заговорил таким сочувственным тоном, словно всю жизнь только тем и занимался, что помогал полиции раскрывать дела десятилетней давности. Стефания усмехнулась. Душещипательными речами провести ее было трудно. Уж она-то понимала, что босса беспокоит не раскрытие преступления, а будущее Пансиона. Сама она старалась излагать мысли кратко, по-деловому.
– В подобных обстоятельствах нам необходимо сотрудничать с полицией. Капитан, руководящий расследованием, заверил меня, что полиция будет действовать осторожно, не привлекая внимания прессы. – Стефания решила ничего не говорить про агента ФБР, тем более что здесь он находился неофициально.
Уоллес вздохнул:
– Такое я уже слышал.
Стефания посчитала нужным надавить на босса:
– Надеюсь, вы разрешите мне предоставить полиции необходимую документацию – регистрационные журналы и личные дела на некоторых служащих Пансиона.
– Господи помилуй! – воскликнул босс. – А это еще зачем?
Стефания отметила странную реакцию босса, прищурила глаза, непроизвольно наклонила вбок голову, как она делала всегда, когда замечала что-либо необычное.
– А в чем проблема, мистер Уоллес?
Босс с полминуты молчал.
– Видишь ли, Стефания... Наши клиенты больше всего ценят в Пансионе уединенность...
– Я знаю, сэр, – проговорила Стефания и замолчала. Она по опыту знала, что молчанием нередко добьешься большего, чем назойливыми вопросами.
– А у нас бывают влиятельные, очень влиятельные люди...
– И это мне тоже известно, сэр.
Он снова вздохнул и нетерпеливо произнес:
– Изо всех услуг, что мы предлагаем нашим гостям, главной является приватность, Стефания. На ней зиждется вся репутация Пансиона. Единственная приманка, которой мы привлекаем к себе гостей, – конфиденциальность. То есть когда некая очень важная персона приезжает к нам не с женой, а со своей знакомой, мы ценим его свободу. Когда какая-то киноактриса приезжает к нам отдохнуть после пластической операции или восстановить здоровье после нервного срыва, вызванного неудачной игрой или сплетнями, мы обязаны... подчиниться ее желаниям. Если группа бизнесменов желает провести важные деловые переговоры вдали от чужих глаз, мы предоставляем им такую возможность.
– Да, сэр.
– Черт подери, Стефания, мы только ведем бизнес. Все остальное нас не касается. А в бумагах можно найти разное.
– Сэр, я очень сомневаюсь, – директор говорила, не повышая голоса, – что наши регистрационные журналы заинтересуют полицию. Скорее полицейские взглянут на них для проформы – ведь никакой связи с их расследованием они не имеют.
Уоллес, не стесняясь, выругался.
– Стефания, сколько времени мне нужно втолковывать вам одну очень простую вещь – в прошлом были такие моменты, когда мы никаких записей не вели. Не регистрировали наших гостей.
– Сэр, когда меня принимали на работу, об этом не предупреждали, – ответила Стефания жестко.
– Естественно, – немедленно отозвался Уоллес. – Все это было в прошлом. Сейчас для таких случаев мы завели специальный журнал, в который заносим имена гостей, желающих сохранить инкогнито, и вам его показывали. Но в прошлом имели место такие прискорбные моменты, когда нам приходилось не оставлять никаких записей. Кроме того, сотрудники Пансиона оказывали... – он помялся, – некоторые дополнительные услуги нашим гостям. Разумеется, их мы в учетные журналы не заносили.
Стефания начала понимать, во что она ввязалась, и ей стало не по себе. «Хорошую же я подыскала себе работенку, ничего не скажешь», – мрачно подумала она.
– Я вас понимаю, сэр, – произнесла Стефания.
Уоллес продолжал недовольным, но ровным тоном:
– Не знаю, что уж там полиция будет искать в наших журналах, но в них несомненно можно заметить определенные несоответствия... нестыковки в оплате.
Стефания покачала головой:
– Все понятно. Кушанья и напитки в фактически незанятые номера, прогулки и ванны, заказанные непонятно кем...
– Совершенно верно, – подтвердил Уоллес, тяжело вздохнув. – Можете мне поверить – с этих денег мы заплатили все налоги, но, раскрыв платежи, мы будем вынуждены назвать имена, а мы гарантировали нашим клиентам полную анонимность.
«Так вот оно что. Сколько же за всем этим может крыться тайн? И чем их раскрытие может грозить лично мне?» – печально раздумывала Стефания.
– Да, сэр, – ответила она. А что еще она могла ответить?
Уоллес кашлянул.
– Я говорю вот о чем. Если полиция копнет наши журналы, она возьмет не тот след. Начнет заниматься бесполезным для себя делом, выясняя имена наших клиентов. В расследовании им это не поможет, а нам создаст головную боль. Им нужно убийцу ребенка искать, а не в чужом белье копаться.
Стефания прямо спросила:
– Что, по вашему мнению, я должна делать?
– Вы можете... направлять... действия полиции. Концентрируйте их усилия на том, что им действительно необходимо по ходу расследования.
– Направлять?
– Не мешайте им, но и не позволяйте совать нос во все наши документы без разбора. Установите границы и следите, чтобы они не выходили за них.
– У меня попросили разрешения просмотреть личные дела наших сотрудников. Они у нас в подвале лежат, помните?
– Помню. Но они-то им зачем?
– Меня заверили, что это обычная проформа. Им нужно знать, кто из наших теперешних сотрудников работал десять лет назад, когда был убит мальчик.
– Понятно. Личные дела дайте, но прежде просмотрите их сами.
– Сэр, вы предлагаете мне вмешиваться в ход расследования?
– Никоим образом. – Стефании показалось, что Уоллес не только разволновался, но и обиделся. – Я не прошу вас что-либо скрывать от полиции. Просто сначала сами полистайте документы. Спрячьте то, что им не понадобится. Что именно? Это вам подскажет ваш здравый смысл. А если наткнетесь на что-либо... необычное... сразу дайте мне знать.
– Сэр, что вы имеете в виду под словом «необычное»?
– Только то, что вам лично может показаться странным. Разумеется, не имеющее отношения к раскрытию убийства.
Интуиция у Стефании была развита хорошо. Она внимательно вслушивалась в каждое слово босса. Задачи тот поставил ясные и понятные: во-первых, увести полицию от несоответствий в бухгалтерских книгах; во-вторых, прежде чем показывать какие-то бумаги полицейским, просмотреть их самой и в случае необходимости связаться с Уоллесом. Последнее казалось ей подозрительным. «Какие странности в тех бумагах, собственно, могут быть?»
– Стефания, ничего неординарного я от вас не прошу.
Все вполне разумно, не так ли? Давайте вместе блюсти интересы дела, и не более того.
Стефании очень хотелось каким-либо невинным вопросом вытянуть из босса еще что-нибудь интересное, а то и подпустить шпильку, но она решила не рисковать. Как ни был Уоллес глуп, он мог догадаться, что она его разыгрывает. К тому же Уоллес был мастер уходить от ответа. А заподозрив что-то, он вполне мог сесть в самолет и прилететь сюда из своей Калифорнии. Стефания подумала, что лучше будет успокоить босса. Да он и так наговорил вполне достаточно, чтобы сделать нужные выводы.
Она еще с юности уяснила, что чем больше у человека информации, тем лучше он защищен и тем быстрее придет к правильному решению. «Надежно прикрывай тыл и фланги, пока есть время и возможности», – любил говорить ее отец.
Ровным, разве что чуть нетерпеливым, словно она очень занята, голосом Стефания сказала:
– Все, сэр. Я отлично поняла вас. Бумаги я обязательно просмотрю и в случае чего буду звонить вам. Ни на шаг не буду отходить от полиции, чтобы знать, как идет расследование.